— Иди у больных детей отбери свой бампер! Тебе ведь не привыкать последнее забирать и на горе наживаться?! — возмутилась я.
Вот сволочь, а? Бампер припомнил! Мелочный гад! Во мне уже клокотала нарастающая ярость, полностью отключающая моё хваленое чувство самосохранения. Хозяин внушающий одним только своим взглядом дикий ужас в окружающих его людей, в то мгновение казался мне обычным обнаглевшим мужиком, которого давно никто не ставил на место. И не страшный он вовсе! Психует, что девка тупо с ним не кончила. Ищет причину не в себе, а в ней, попутно сваливая на неё своё фиаско. Вот! Какой тут Хозяин? Какой тут криминальный авторитет? Обычный мужик и только.
И в конец осмелев, я выдала убийственную речь о правах Хозяина относительно меня:
— А ещё я поехала к тебе тогда, только потому что меня слёзно молила Алёна не губить её! Сама я ни за какие коврижки и носа бы не сунула в твою берлогу! Я не на помойке себя нашла, чтобы с разными бандюгами и зэками спать! И какое же было моё удивление, когда я вместо расписного вора увидела понравившегося мне на яхте мужчину! Дура! Тысячу раз дура! Пошла на поводу собственных чувств, решив, что ты не такой уж и пропащий человек! С тобой я надеялась на большее, чем просто ночь! Я не взяла деньги потому что за любовь не платят! А ты во второй раз так больно кинул меня! Нет, уже в третий, — сбавила я обороты своего гнева. Сердце бешено билось в груди, а от надрывных слов не хватало воздуха. — Я не назвала тебе цену тогда, так ты ценой чужой жизни купил меня. Только, Дима, я не вещь. Я человек, у которого есть душа. И моей душе ты сегодня стал омерзителен.
Он стоял, тяжело дыша и выслушивая каждое моё слово. Не перебивал. Хотя по играющим желвакам, я видела, что он вот-вот на грани, чтобы сорваться. Броситься на меня и придушить, навсегда закрыв тем самым рот бесстрашной, нет скорее, безрассудной девушке. Пока он слушал, копаясь в мыслях, как убить меня, сигарета между его пальцев совсем истлела и пеплом осыпалась на пол. Почему-то замолчав, я взглядом проводила этот пепельный дождь, а когда подняла глаза на Дмитрия Анатольевича, застыла в ожидании своей участи. Я уже не испытывала страха перед ним. Холодное безразличие поселилось во мне, от чего сердце, так колотившиеся в груди, вдруг почти остановилось.
В спальне повисла напряжённая тишина. Ни я, ни он не хотели её нарушать. Я потому что выговорилась, а он потому что пока никак не мог найти подходящих слов в ответ. Похоже, у меня стало входить в привычку, открыто говорить Хозяину, что я о нём думаю. И моя открытость вводила его в ступор. Не сомневаюсь, что будь на моём месте другая, то не успев и вякнуть лежала бы со сломанной шей у его ног. Но это другая, а не я. Во мне он что-то увидел, что-то почувствовал раз нарушил давно устоявшиеся правила: дважды не вызывать одну и ту же шлюху.
И всё таки он нарушил эту тишину.
— Знаешь, что я вижу в твоих глазах, Лера? — с фальшивым спокойствием задал он вопрос и тут же сам на него ответил, нервно вдавив потухший окурок в пепельницу на столе. — Наивную девочку запутавшуюся в собственных фантазиях и сказочных идеалах, где добро обязательно побеждает зло, а принцессы находят своих принцев. Только в реальности всё до скукоты прозаично, — медленно убрав пальцы со смятого окурка, он прямо посмотрел на меня. — Так вот, моя честная девочка, я никогда не был благородным рыцарем и тем более принцем. Я привык брать то, что хочу. А сейчас я хочу тебя. И, поверь мне, я имею на это право. Ты дала мне его в тот самый день, когда решила, что эскорт для тебя лучший способ выживания. Всё, что вне закона принадлежит мне. Наркотики и клубы, где их сбывают, шлюхи и бордели, мошенники со всеми их воровскими схемами, и даже последний отморозок во дворе — они все принадлежат мне, потому что это мой мир и я его хозяин. Достаточно один раз влезть в грязь, чтобы никогда от неё не отмыться. И ты, Лера, влезла по самое мягкое место. Обратной дороги нет. Тимофей об этом тоже знал. Он, кстати, начинал с боёв без правил в подворотне между своими, мелкой шушерой, каким он был тогда. Это я его заметил. Дал ему всё о чём только мечтает пацан в его возрасте, но он заигрался в чемпиона.
Хозяин замолчал. Сделал несколько шагов ко мне и, наклонившись, схватил рукой лицо. Его серые глаза были холоднее стали и так же резали, но не тело, а трепещущую душу во мне.
— От меня уходят только так, Лера.
Он хотел сломать меня… запугать… и у него это почти получилось. Я почувствовала, как безысходность серым пятном расползается внутри меня. Но почему-то именно в это мгновение я вспомнила маму. Вот у неё действительно в жизни было всё страшно и плохо, а она до последнего боролась со смертью. Она боролась, чтобы быть со мной. Всегда быть со мной. Так почему я должна смириться со своим рабским положением и подчиниться самопровозглашённому царьку? Ну, уж нет! Мне плевать какой там у него мир! Я живу в своём.