Да, такие мужчины, как Дмитрий Анатольевич, мог найти себе и супермодель. А тут, действительно, запал обычную девчонку, хоть и породистую. Наверное, в веренице одинаковых красавиц он не нашёл самых главных качеств в современных женщинах — гордость и чувство собственного достоинства. Мне часто говорили, что я никто в этой жизни. Так взбалмошная, глупая девчонка, а моё единственное достоинство — это деньги отца. Только они делают меня более или менее заметной среди золотой молодежи. За грудой зелёных фантиков никто не видел меня такой какой я была на самом деле. Так что во мне нашёл Хозяин? То, что я сейчас хотела ему продать — меня. Настоящую меня.
Я отвернулась от окна и тихо-тихо прошептала. Не знаю, смог ли Стас всё услышать или нет. Но тот момент я об этом не думала. Я даже не пыталась оправдаться или как-то огрызнуться.
— Я просто не продаюсь. Вот, что он во мне нашёл.
Стас засмеялся.
— Ну, да не продаешь, — он резко замолчал. Минутная тишина раздумья. — А, знаешь, вот ты могла бы иметь абсолютно всё, что пожелаешь. Так всё ерепенишься постоянно. Строишь из себя недотрогу. Мозг мужику выносишь.
И тут уже засмеялась я.
— Стас, а ты подрядился личную жизнь своему хозяину устроить?
Исполнительный холоп так зыркнул на меня в зеркало, что по телу аж мурашки пробежали.
— А я, что лучше? — оскалившись, будто злобный пёс, спросил Стас. — Знаешь, было бы побольше таких мужиков, как Хозяин, в правительстве или в ментовке, жили бы лучше, да и по-справедливости. У нас другой мир, Лера. Мир, где за ошибки платят жизнью и слов на ветер не бросают. Да, жестоко, но справедливо.
Я улыбнулась, с горечью понимая, что он всё-таки говорит правду. Мне пришлось соприкоснуться с этой правдой, когда решила стать эскортницей. Жизнь за гранью закона очень сильно отличалась от моих киношных представлений о криминальном мире. Здесь действительно было больше справедливости, честности, прозрачности. Влезешь в грязь — не отмоешься.
Говорят волки санитары леса. Так вот Хозяин главный санитар леса под названием ночной город.
Мы со Стасом по дороге ещё поболтали на философские темы. Оказалось, не такой он и исполнительный холуй. Своё мнение у него, как ни странно, тоже имелось. И Хозяину он часто перечил, но не при свидетелях. Что, кстати, и мне посоветовал.
— Ну, нельзя авторитет мужика подрывать, — въезжая во двор хозяйского дома, сказал Стас.
— Постараюсь, — буркнула я уже выбираясь из машины.
В этот раз я шла, не спотыкаясь и не оборачиваясь, с гордо поднятой головой. Мысленно готовилась к разговору в привычной обстановке в его спальне, но меня проводили в гостиную на первом этаже. В огромной комнате горел камин, потрескивая поленьями. Напротив в мягком кресле с высоким изголовьем сидел Хозяин. Он слышал, что я вошла, но даже ухом не повел в мою сторону, продолжая сидеть и смотреть на блики огня в камине. Пришлось самой подходить к нему. И уже когда между нами оставалось всего каких-то два моих шажка, его ровный голос заполнил собой всю гостиную.
— Ты всё-таки пришла.
Я остановилась. Вспотевшими от волнения ладошками расправила мокрое платье. Прерывисто выдохнула, ставший камнем воздух в лёгких.
— Да, я пришла. Сама пришла.
— И что же нужно эскортнице, которая себя не продаёт? — он усмехнулся.
Я не видела его улыбки, но ощутила внутри себя тоску. Соскучилась по его сдержанному смеху. Соскучилась по голосу, ласкающему каждую фибру моей души. Соскучилась по глазам цвета стали. Соскучилась по всему, что связанно с ним. Как ни странно, сама себе в этом призналась, прежде чем ответить на его вопрос.
— Ты сказал, что заплатишь любую цену, не торгуясь.
Ещё один шаг к нему. Задыхаюсь от собственного стыда. Сама… сама пришла… так надо… не ради меня… и тут же оправдываю себя, сдерживая слёзы.
— И сколько же ты стоишь, Лера?
В его голосе удовлетворение. Он ждал этого момента целый год. И вот я пришла. Хозяин встаёт с кресла и медленно поворачивается ко мне. Его серые глаза, торжествуя, проползают по моему телу снизу вверх. Дождь постарался на славу, превратив моё платье в прозрачную пленку из кружев. Пиджак я отдала Стасу. Не хотела, чтобы Дмитрий Анатольевич видел на мне вещь другого мужчины.