— Сможешь, сынок, сможешь. — Пауза, хриплый натужный вздох, затем: — Мне так больно… — И глаза закрылись.
Я кричал, но больше ничего не мог от него добиться. Затем просто прижался к нему лицом, и по моим щекам, смешиваясь с кровью и грязью, потекли слезы.
Мы вычистим этот Титан!
Несмотря на успешное завершение операции «милосердие», мы не можем полагать, что все титанцы уничтожены. Только неделю назад на Юконе пристрелили медведя с паразитом на спине.
Отныне человечеству предстоит постоянно быть настороже, особенно лет через двадцать пять — если мы не вернемся, а вместо нас прилетят тарелки. Нам пока неизвестно, почему активность титанцев подчиняется двадцатидевятилетнему циклу сатурнианского «года», но это факт. Причина, возможно, очень проста: мы и сами во многом подчиняемся циклу, совпадающему с земным годом. Будем надеяться, что титанцы по-настоящему активны только в один из периодов своего «года».
Меня направили, помоги нам Бог, как «специалиста по прикладной экзопсихологии», но кроме того, я еще и боевая единица, как любой из нас, от капеллана до повара. Мы раз и навсегда должны показать паразитам, что они совершили крупную ошибку, связавшись с самой живучей, самой коварной, самой опасной, самой непокорной формой жизни в этом секторе космического пространства, с существами, которых можно убить, но не подчинить.
(Я втайне надеюсь, что мы сумеем спасти тех маленьких эльфов-гермафродитов. С эльфами, мне почему-то кажется, мы поладим).
Справимся мы с паразитами или нет, человечеству в любом случае придется теперь поддерживать свою заслуженную по части свирепости репутацию. Цена свободы — это готовность вступить в драку, в любое время, в любом месте и с беспредельной храбростью. Если мы не извлечем урок из нашествия паразитов, нам остается только одно: «Эй, динозавры, подвиньтесь-ка! Мы уже готовы вымирать!»
Никому ведь неизвестно, какую еще грязную шутку может сыграть с нами большая вселенная. И паразиты, возможно, покажутся нам простыми, открытыми, дружелюбными парнями по сравнению, скажем, с жителями планет Сириуса. Если это только увертюра, то нам лучше извлечь из нее урок и всерьез приготовиться к первому действию. Мы считали, что вселенная пуста, а нам автоматически отводится роль ее властителей. Даже после «завоевания» космоса мы продолжали заблуждаться, потому что Марс уже стар, а на Венере разум едва зародился. Но если человек претендует на главную роль — или хотя бы на роль уважаемого соседа, — ему придется доказывать это в борьбе.
Каждый из участников операции хоть раз был в подчинении у паразитов. Только те, кто испытал на себе их власть, знают, как паразиты коварны, как ни на секунду нельзя терять бдительность — и как нужно ненавидеть. Полет продлится двенадцать лет, так что у нас с Мэри будет долгий медовый месяц. Да, разумеется, Мэри летит. Почти весь экспедиционный корпус состоит из женатых пар, а что касается остальных, то на каждого одинокого мужчину приходится одинокая женщина. Двенадцать лет — не просто путешествие, это образ жизни.
Когда я сказал Мэри, что мы летим к спутникам Сатурна, она ответила лишь: «Хорошо, дорогой».
Думаю, у нас будет достаточно времени, чтобы вырастить двоих или троих ребятишек. Как говорит отец, раса должна идти дальше, даже если еще не ясно куда.
Я понимаю, что отчет у меня получился не очень связный. Видимо, перед тем, как сдавать в Отдел, его придется доработать. Но я все изложил так, как видел и чувствовал. Война с инопланетной расой — это война психологическая; техника не играет тут главной роли, и, может быть, то, что я думал и чувствовал, будет гораздо важнее того, что я делал.
Отчет я заканчиваю уже на космической станции «Бета», откуда мы должны перейти на крейсер «Мститель». Похоже, у меня не будет времени доработать свое «сочинение», так что оставляю его как есть — пусть историки развлекаются. Вчера вечером мы попрощались в Пайкс-Пик-Порт с отцом. Он меня сразу поправил:
— Не «прощай», а «до свидания». Вы вернетесь. А я собираюсь дотянуть до вашего возвращения, становясь с каждым годом все чудаковатей и ворчливей.
Я сказал, что буду на это надеяться. Он кивнул.
— Вы вернетесь. Ты слишком живуч, чтобы умереть. Я очень верю в тебя и таких, как ты, сынок.
С минуты на минуту начнется переброска на крейсер. В душе — волнение и радость. Ну, теперь держитесь, кукловоды: свободные люди летят по ваши души!
Перевел с английского Александр КОРЖЕНЕВСКИЙ
Бремя свободы