Я напряг зрение, но ничего не смог разглядеть. Либо они носились слишком высоко, либо были невидимы, либо, подумал я, их не было вовсе.
Шум крыльев прекратился также неожиданно, как возник. Они улетели, и от наступившей внезапно тишины звенело в ушах.
Свистун опустил щупальца.
— Не здесь, — сказал он. — Где-то в другом месте.
Да, внутренне согласился я. Шум этих крыльев шел не из того измерения, где мы находились. Он зарождался в ином измерении, и только какое-то странное пространственно-временное эхо помогло нам услышать его. Я не мог объяснить, что натолкнуло меня на эту мысль.
— Давай вернемся, — сказал я Свистуну. — Все, должно быть, проголодались. И давно не спали. А ты, Свистун? Я не спрашивал тебя — сможешь ли ты есть нашу пищу?
— Нахожусь в своем втором образе, — ответил Свистун.
Я вспомнил: во втором образе (что бы это могло значить?) ему не требуется еда.
Мы вернулись к входу в здание. Лошади встали в круг, опустив головы. Мешки, снятые с их спин, аккуратно стояли возле стены недалеко от двери. Подле них расположился Смит, все еще расслабленный, все еще счастливый, все еще погруженный в себя, похожий на надувную куклу, прислоненную к стене. Рядом с ним подпирало стену тело Роско, безмозглого робота, которое мы отобрали у гнома. Глядеть на эту парочку было воистину жутко.
Солнце село, но крысообразные твари не уставали сновать из дома на улицу и собирать семена.
— Стрельба стихла, — сказала Сара. — Но она начнется, как только мы высунем головы.
— Не сомневаюсь, что вы уже попробовали, — сказал я.
— Сара кивнула.
— Это не опасно. Я тут же нырнула обратно. Да, дерево видит нас. Я уверена.
Я опустил дрова на пол. Тэкк уже распаковал несколько кастрюлек и сковородок и даже кофейник.
— Хорошие дрова, — сказал он. — Откуда?
— Мы набрели на мусорную кучу.
Я присел рядом и достал нож. Выбрав палку поменьше, начал обстругивать ее. Потом извлек из кучи деревяшку, обтянутую тряпкой. Я уже был готов сорвать ткань, но Тэкк знаком остановил меня.
— Подождите, капитан!
Он взял кусок дерева и повернул его к свету. И я впервые смог разглядеть, что подобрал.
— Кукла, — сказала Сара удивленно.
— Не кукла, — сказал Тэкк. Его руки внезапно задрожали.
— Не кукла, — повторил он. — Не идол. Посмотрите на ее лицо!
Лицо, как ни странно, отчетливо проступившее в сумерках, оказалось подобием человеческого. Кукла выглядела на удивление выразительно. Никогда раньше мне не приходилось видеть на лице столько печали, столько смирения. Игрушку едва можно было назвать изящной. На самом деле, черты ее лица, вырезанного из одного куска дерева, были скорее грубыми. Вся фигурка напоминала кукурузный початок. Но чувствовалось, что мастером, который вырезал кукольное личико, владела печаль — одному Богу известно, что за печаль, — но он выразил в своем творении ужас бытия. Сердце сжималось, когда я смотрел на его создание.
Тэкк медленно поднял куклу и прижал ее к груди. Он переводил взгляд с меня на Сару.
— Неужели вы не видите? — крикнул он. — Неужели вы не понимаете?
Пришла ночь. Костер высветил в темноте волшебный круг, который заставил всех нас придвинуться к огню. За спиной спокойно качались лошадки, тихо звеня полозьями. Смит безжизненно привалился к стене. Мы сделали попытку поднять его и накормить, но ничто не могло привести его в чувство. Он лежал мешком, он был с нами телом, но не разумом. Его мысли гуляли где-то далеко. Рядом с ним валялось металлическое тело робота. Поодаль сидел Тэкк. Он крепко прижимал к груди куклу, уставившись в темноту.
«Экспедиция распалась», — подумал я.
— А где Свистун? — осведомилась Сара.
— Где-то ходит, — ответил я. — Он никогда не устает. Не попробовать ли вам заснуть?
— А вы будете сидеть и сторожить?
— Я не Ланцелот, — сказал я, — если вы к этому клоните. Можете быть уверены: я растолкаю вас попозже, чтобы самому вздремнуть.
— А вы обратили внимание, — спросила Сара, — что здание построено из камня?