— А мама и Джеймс?
— Чтобы найти их, нам понадобится помощь. К тому же, у меня такое предчувствие, что эта тревога каким-то образом связана с их исчезновением.
К несчастью, я оказался прав. Мы вынырнули возле ближайшего радиомаяка, и записанный сигнал тут же загремел в динамиках:
— …вернуться на базу. Всем кораблям вернуться на базу. Час назад 17 планет Лиги подверглись нападению чужого флота. Всем кораблям вернуться на базу. Всем кораблям…
Я изменил курс еще до того, как сообщение стало повторяться. Теперь мы направлялись на Главную базу Специального Корпуса. Куда еще было лететь? Борьбу с захватчиками возглавит Инскипп, и в его штаб будет стекаться вся информация.
…Я вывел корабль из искривленного пространства возле Главной базы. Мы снижались на максимальных перегрузках, врубив тормозные двигатели лишь в самый последний момент. Я отключил управление, как только магнитные захваты коснулись поверхности, и выскочил из корабля. Боливар не отставал от меня ни на шаг. Преодолев коридор, мы ворвались в кабинет Инскиппа, который храпел, положив голову на стол.
— Говорите! — скомандовал я, и он открыл красные от бессонницы глаза. Затем застонал.
— Я так и знал. Стоило мне только задремать в первый раз за четверо суток, как тут появляешься ты. Знаешь ли…
— Я знаю, что космический кит проглотил мой крейсер вместе с Анжелиной и Джеймсом. Нам пришлось несколько дней тащиться сюда на патрульном катере.
Пошатываясь, он поднялся с кресла.
— Извини, мы тут совсем замотались.
Заковыляв к бару, он налил себе в бокал виски и опорожнил его одним глотком. Я принюхался и последовал его примеру.
— Объясните, — сказал я, — что здесь происходит?
— На нас напали, и, надо сказать, воевать противник умеет. Эти космические киты — на самом деле военные корабли, покрытые каким-то защитным слоем, который ни ракетами, ни лазером пробить не удалось. Нам не остается ничего другого, как отступать. Правда, десантироваться на планеты они пока не рискуют — оборонительный пояс, видимо, кажется им слишком плотным. Но бомбардировки уже были. Не знаю, сколько еще мы сможем продержаться.
— Значит, мы проигрываем войну?
— Похоже, что так.
— Я поражаюсь вашему оптимизму. А не скажете ли, с кем мы воюем?
— Даже покажу.
Он щелкнул переключателем, и перед нами на трехмерном экране возникло отвратительнейшее существо. Когтистое, клыкастое, с огромными щупальцами и несколькими парами глаз, смотревшими в разные стороны, оно было покрыто зеленоватой слизью. У этой жуткой твари было еще немало разных отростков, о которых лучше не вспоминать.
— Уф-ф, — выдохнул Боливар за нас обоих.
— Ну, если этот экземпляр вам не приглянулся, — пробурчал Инскипп, — могу предложить другие. У нас — широкий ассортимент. — На каждом новом слайде (возможно ли такое?) чудища были все безобразнее и отвратительнее.
— Хватит! — воскликнул я. — Меня тошнит, теперь целую неделю я не смогу притронуться к еде. Кто из них наш противник?
— Все. А теперь — слово профессору Койцу.
На экране появилось изображение профессора Койцу, и, несмотря на скрежет зубами и отвратительную манеру говорить, после этих мерзких тварей он выглядел довольно сносно.
— Мы исследовали захваченные экземпляры. Результаты неутешительны. В нашествии участвует большое количество биологических форм из различных планетарных систем. По словам пленных, все они принимают участие в Великом Крестовом Походе. Цель — уничтожение человечества либо изгнание его за пределы галактики.
— Но почему? — удивился я.
— Вы можете спросить, откуда такая ненависть? — продолжал вещать профессор с экрана. — Резонный вопрос. Судя по всему, у них чисто физическое отвращение к человеку как биологическому виду. У нас непотребно мало конечностей, наши глаза не свисают на отростках, мы омерзительно сухие, мы не выделяем слизь, и у нас полностью отсутствуют многие важные органы. Мы настолько убоги, что просто не имеем права на существование.