— А твоя мать? Она с ним заодно?
— Она… — Майк запнулся. — Позвольте, я спущусь на секундочку? Только один раз!
— Слушай, парень, это ведь не аттракцион. Незачем туда попусту лезть… А как становятся противниками Готовности? Ну вот твой отец — он что, всегда был против?
— Он говорит: люди покупают столько автомобилей и стиральных машин, сколько им нужно. Но ведь никто не знает, сколько требуется НАТС и бомбоубежищ. Он говорит, что заводы без конца могут делать оружие и противогазы, пока люди боятся, что их убьют. Если человек не желает менять машину каждый год, он ездит на старой. А страх за себя и за детей заставляет каждый год менять убежище.
— Ты веришь ему?
— Мне бы хотелось, чтобы у нас было убежище — вроде этого. Я бы спал только в нем, каждую ночь. Случись чего, а я в убежище!
— Войны может и не быть, — сочувственно сказал продавец.
— Может и не быть. А если будет?
— А ты попроси отца: пусть придет, — предложил продавец, замявшись. — Вдруг мы его уговорим. У нас удобный график выплат. Пусть спросит Билла О'Нила.
Майк Фостер брел прочь по темной вечерней улице. Он знал, что давно должен быть дома, но тело его отяжелело и обмякло, ноги заплетались. Усталость напомнила ему вчерашние слова учителя физкультуры, когда они учились задерживать дыхание (набрав полные легкие воздуха, бежали, кто сколько сможет). У него ничего не вышло: он остановился первым, вытолкнув весь воздух из легких и яростно отдуваясь.
— Фостер! — сердито закричал тренер. — Ты мертв! Понял? Будь вто газовая атака… — он устало покачал головой. — Ступай, тренируйся самостоятельно. Добивайся лучших результатов, если хочешь выжить.
Но Майк не надеялся выжить.
Ступив на крыльцо своего дома, он заметил свет в гостиной. Послышался голос отца, мать что-то ответила из кухни. Закрыв за собой дверь, Майк принялся стягивать пальто.
- Это ты? — спросил отец. Он сидел, развалившись на стуле. На коленях — ворох пленок и бумаг из магазина, где он торговал мебелью.
- Куда ты пропал? Обед полчаса как готов. — Отец снял пиджак и закатал рукава. Руки бледные, тонкие, но мускулистые. Редеющие волосы, темные большие глаза. По лицу разлита привычная усталость.
- Извини, — сказал Майк.
Отец посмотрел на карманные часы — наверное, единственные в городе.
- Чем же ты занимался? — он вгляделся. — Что-нибудь случилось?
— Я ходил в центр, — ответил Майк. И с вызовом добавил: — Смотрел новое убежище.
Отец молча сгреб со стола бумаги и затолкал их в папку. Тонкие губы затвердели, на лбу собрались морщины. Майк, словно не замечая, двинулся к стенному шкафу, повесил пальто на вешалку и повернулся в тот момент, когда мать вкатила в столовую столик с тарелками.
Они ели молча, не глядя друг на друга. Первым не выдержал отец.
- Наверное, такой же хлам, как и предыдущие модели. Чуть больше безделушек и хрома.
- Там есть лифт, гарантированный от поломок. На полпути не застрянешь.
- А через полгода они выбросят новую модель — с фильтром усовершенствованной конструкции. А через полгода — еще.
Майк помалкивал. Все это он уже слышал.
— Давай купим старую модель, — наконец сказал он. — Любую, можно даже подержанную.
— И сколько же просят за эту.
— Всего сто тысяч.
Отец вздохнул.
— Всего…
— У них удобный график выплат!
— Как же иначе? Плати всю оставшуюся жизнь. Проценты, налог, проценты на налог… Гарантия на какой срок?
— Полгода.
— Ну конечно же…
Боб Фостер покраснел. Всю жизнь он по крохам собирал дарованное судьбой: работу, деньги, магазин, должность бухгалтера, потом менеджера и, наконец, владельца.
— Нас запугивают, чтобы мельница вертелась, — в отчаянии выкрикнул он жене и сыну. — Не желают, чтобы начался спад производства. Убежища, система безопасности — становой хребет этой дикой экономики.
— Боб, прекрати. Нет сил терпеть, — раздельно и внятно произнесла Рут Фостер.
Фостер-старший оторопел.
— Рут, ты что? Ты ведь знаешь, у нас ни цента лишнего. В торговле затишье. Налоги…
Тонкое лицо миссис Фостер вспыхнуло.
— Ты должен купить убежище! Я не могу больше ловить на себе эти взгляды. Я не могу слышать фразы, которые бросают — мне вслед. Ты — единственный в этом городе против Готовности. Все, кроме нас, платят за то, что эти штуки кружатся над городом.
— Нет, — ответил Боб Фостер, — я не могу.
— Почему?
— Потому что не могу себе это позволить, — просто ответил он.
Наступило молчание.