Давайте сразу начнем с ключевого вопроса: можно ли человека под гипнозом заставить сделать то, чего он ни в коем случае не хочет. Например, убить?
Владимир КУЧЕРЕНКО: Это легче сделать без всякого гипноза — поставить его в такие условия, когда он должен убивать, чтобы выжить — как во Вьетнаме, в Афганистане, в Карабахе… Самое важное при этом, чтобы ответственность за убийство возлагалась на кого-то другого — на командира, общество, противника. Гипноз лишь повторяет социальную схему: либо экспериментатор убедит человека сделать то-то и то-то, сняв с него ответственность, либо испытуемый выйдет из этого состояния.
Виктор ПЕТРЕНКО: В 50-х годах в Америке имели большой резонанс опыты с электрошоком в рамках психологического подхода Курта Левина. Любой человек «с улицы» выступал в роли экспериментатора. Он как бы формировал некие навыки испытуемого, а когда тот делал ошибку, его наказывали — экспериментатор нажимал кнопку и испытуемого бил ток, причем каждый следующий раз все сильнее — 20 ампер, 40, 60… На самом же деле за стеклянной перегородкой, где пребывал испытуемый, находился актер, который очень убедительно изображал судороги. Но экспериментаторы этого не знали. И как вы думаете, сколько этих нормальных средних американцев доводили ток до смертельных значений? Прогноз бы один-три процента, что соответствует «среднему» количеству людей с садистскими наклонностями в обществе. На самом деле их оказалось около шестидесяти процентов! Причем, когда после эксперимента с ними разговаривали — понравилось ли участие? — большинство отвечало отрицательно, им совсем не нравилось мучить другого человека; тем не менее, в их представлении за происходящее отвечал пригласивший их психолог, а сами они, однажды приняв правила игры, не могли из нее выйти.
А вот подобный же опыт: милая ассистентка психолога давала человеку заведомо невыполнимое задание, например, достать, не выходя из очерченного круга, некий предмет… Люди впадали в уныние или ярость, но почти никто (!) не был способен сделать шаг из круга, нарушить условия игры.
Трудно выйти за рамки обязательств, за рамки магического круга. В какой-то степени неспособность эта — свойство людей с повышенным конформизмом, которое, в свою очередь, часто является продуктом тоталитарного сознания.
В. К.: Вас интересует, в каких границах возможно воздействие? Тут зависимость прямая: чем больше желание испытуемого, тем шире границы. И наоборот.
Я лечу гипнозом тех, кто приходит ко мне уже с пониманием, что другими методами помочь не удастся. Например, обратился известный писатель-сатирик: нервничает на сцене, трясутся руки — словом, мощный аффект. Я поработал с ним, причем, на его взгляд, это не была «работа», просто «поговорили», но на очередном выступлении он чувствовал себя вполне уверенно. Он пришел еще раз и попросил: сделайте так, чтобы было еще и радостно! Добавили куражу… Словом, речь идет о достаточно мощном воздействии на поведение человека, его реакции, но все оказывается возможным, когда человек этого хочет. Куда сложнее, когда появляется больной с подсознательной установкой на самоуничтожение, смерть, которая противоречит осознанному желанию жить; часто это алкоголики, люди с тяжелыми хроническими заболеваниями. Дело в том, что человек амбивалентен, двойственен. Он хочет, но… цепляется за болезнь, как нечто привычное, «обжитое»; трудно менять образ жизни, судьбу, «карму», даже когда ожидает благо. В таких случаях приходится прибегать к очень сильным техникам, апеллировать к инстинкту самосохранения, доводить дело до того порога, когда начинает бороться сам организм, а не только сознание.
- Это работа в интересах человека. А в интересах государства вам случалось действовать?
В. К.: У государства много разных интересов. Мы делали работу, связанную с извлечением полезной информации из памяти. Одну — с двоечниками из ПТУ, с легкостью воспроизводившими во время сеанса любые физические формулы, которые когда-то попали в их поле зрения. В практику народного образования, впрочем, это не вошло, хотя методики несложные. Зато пригодилось при лечении логоневрозов — люди с пороками речи начинали говорить так, как учил их логопед. Участвовала методика и в раскрытии преступлений — у свидетелей «всплывали в памяти» подробности многолетней давности, номера машин. Но опять же это возможно, если свидетель хочет вспомнить.