Том был взбешен. Телепортироваться в любой день недели было его законным правом. Или, вернее сказать, должно быть таковым. Ну а если перемещение действительно потребует титанических усилий? Если для этого была необходима передача всех его личных данных и записей, отражавших его жизнь с момента рождения? А вдруг…
Том мог негодовать целую вечность, но это ничего не изменит. Он был приговорен ко Вторнику.
«Нет, не все потеряно, не все, — бормотал Том. — К счастью, я могу подавать сколько угодно заявлений. Они думают, что сломили меня? Как бы не так!» Человек против машины, человек против системы, человек против бюрократических цепей.
Пролетела зима. Промелькнула весна. Опять наступило тринадцатидневное лето. На второй его день Том получил ответ на свой второй запрос.
Это нельзя было назвать ни отказом, ни разрешением. В послании значилось, что если он, Том Пим, полагал, что в соответствии с прогнозом астролога его психическое состояние после перемещения в Среду улучшится, то ему надлежит получить заключение врача-психиатра относительно данного астрологического прогноза. Том заплясал от радости, постукивая своими сандаловыми каблуками. Слава Богу, в его время астрологи более не считались шарлатанами!
Спустившись в «зал вечности» и подойдя к кабине Дженни, он погладил дверь и сообщил хорошие новости. Девушка не ответила, хотя, как ему показалось, ее глаза загорелись. Естественно, это было лишь воображение Тома, но он любил свое воображение.
Чтобы попасть на „прием к психиатру и пройти три медицинские проверки, ему пришлось ждать еще год — 52 дня. То, что доктор Зигмунд Трориг был другом астролога доктора Стелхелы, упрощало задачу Тома.
— Я проанализировал как материал, представленный доктором Стелхелой, так и вашу привязанность к той женщине, — сказал врач. — Я согласен с астрологом: вы всегда будете чувствовать себя неуютно во Вторнике — но я, в отличие от него, не убежден, что в Среде вам будет лучше. Однако, учитывая, что у вас завязался роман с мисс Марлоу, я думаю, вам следует отправиться в Среду. Но лишь в том случае, если вы письменно обязуетесь пойти там на прием к психиатру для проведения длительной терапии.
Только потом Том сообразил, что, возможно, доктор Трориг просто хотел отделаться от него из-за наплыва пациентов. Но это была неблагодарная мысль.
Ему пришлось ждать, пока соответствующие документы не были переданы властям Среды. Но это была еще не полная победа. Другие чиновники могли просто не пустить Тома. Ну, а если он достигнет своей цели, что тогда? Не исключено, что Дженни сразу отвергнет его любовь.
Такой исход казался невозможным, и все же его нельзя было исключить.
Том погладил дверь временной кабины и, прижав к ней губы, прошептал: «Пигмалион мог хотя бы дотронуться до Галатеи. И конечно, наши боги — эти тупые бюрократы — пожалеют человека, который не может даже дотронуться до своей любимой. Это случится, я уверен».
Психиатр сказал, что Том неспособен любить женщину в течение долгого времени, как, впрочем, и многие другие мужчины. Он влюбился в Дженни Марлоу по нескольким причинам. Вполне возможно, что она напоминала ему какого-то дорогого человека из детства. Может, мать? Ну, неважно, наверное, он сможет это выяснить в Среде. Но основная причина, считал Трориг, в том, что Дженни была неспособна на предательство, она не могла отвернуться от него, устроить скандал, вылить на него поток оскорблений. Он любил ее за то, что она кротка и недоступна.
— Я боготворю ее подобно Ахиллесу, увидевшему Елену на стенах Трои, — сказал Том.
— Я не знал, — сухо ответил доктор Трориг, — что между ними был роман.
— Гомер никогда не говорил об этом, но я уверен, что Ахиллес любил ее. Разве возможно было увидеть ее и не полюбить? — наступал Том.
— Как я могу это знать, скажите на милость? Я никогда ее не видел! Если бы я подозревал, что ваши галлюцинации усиливаются…
— Я — поэт! — выдохнул Том.
— Вы хотите сказать — у вас очень богатое воображение! Хм. А та девчонка, должно быть, действительно ничего! Этим вечером я не очень занят. Вы знаете… я сильно заинтригован. Пожалуй, я зайду к вам сегодня вечером и взгляну на эту неземную красоту, вашу Елену из Трои.
Доктор Трориг заявился сразу после ужина. Вместе с Томом, который играл роль гида, показывавшего известному специалисту только что найденное полотно Рембрандта, они прошли через холл и спустились в «зал вечности».
Доктор простоял у цилиндра Дженни Марлоу довольно долго. Несколько раз он хмыкнул, то и дело посматривая на табличку с ее личными данными. Повернувшись к Тому, доктор произнес: