— Предатель! Под прикрытием переговоров ты напал на меня…
Он замолк и начал сбивать яркие пурпурные языки пламени, которые охватили его; блестящая чешуя сворачивалась и чернела. Неожиданно он уменьшился в размерах, как будто изменилась вся перспектива. Дисс уже не выглядел гигантом на фоне равнины, а просто рептилией размером с человека, которая прыгала передо мной и пронзительно визжала — скорее, от ярости, чем от боли.
— Ну, — сказал я. — Все выглядит гораздо более забавно, когда это проделываешь с другими, не так ли?
— Прекрати, — завопил он голосом на пол октавы выше, чем обычно. — Признаю, что был не до конца откровенен. Теперь я расскажу всю правду — но прекрати, пока не стало поздно для нас обоих.
Я снизил температуру.
— Начинай говорить, Дисс, — предложил я.
— То, что я сообщил тебе раньше, в основном, правда, — завизжал он. — Я просто исказил некоторые детали. Наверное, я был неправ. Но пойми: единственным моим желанием было избежать осложнений, урегулировать дело как можно быстрее и проще. Но я недооценил тебя. — Он посмотрел на меня диковатыми глазами рептилии, дымок от затухающего пламени клубился вокруг его узкой головы. — Как я говорил, ты добровольно подключился к модулятору окружающей среды — Машине Грез — но не в экспериментальных целях. Для лечения. Ты занимаешь высокое положение, Флорин. Ты необходим. И вот тебя загипнотизировали, лишили воспоминаний и взамен ввели новые, соответствующие твоей новой роли. Предполагалось управлять твоими галлюцинациями таким образом, чтобы загнать тебя в ситуацию, из которой уже нет спасения, и заставить тебя искать спасение в реальности.
— Это мне кое-что напоминает, — сказал я. — Но тогда речь шла о Сенаторе.
Дисс пришел в замешательство.
— Разве ты еще не понял? — спросил он. — Ты и есть Сенатор.
XXXVI
— Вообще-то, идея была неплохая, — сказал Дисс. — Ты ушел от действительности в образ легендарного Флорина, тогда Ван Ваук устроил так, чтобы Флорин, Человек Действия, был нанят телохранителем Сенатора. То есть, ты охранял сам себя, был поставлен перед неразрешимым парадоксом.
— Похоже на шулерский трюк. Почему же он не сработал?
— С похвальной изобретательностью твое больное воображение воспроизвело Сенатора, которым был ты сам, но в то же время и не совсем ты. Через некоторое время, под давлением обстоятельств, заставляющих тебя узнать себя, ты опять вывернулся, назвав Сенатора актером. Однако это было временным решением вопроса, поскольку тебя продолжала заботить личность подлинного Сенатора. Тобой овладела навязчивая потребность найти его и оказаться с ним лицом к лицу. Ван Ваук и его группа, контролируя твою фантазию, безуспешно пытались удалить Барделла со сцены. В конце концов они подбросили тебе его труп — шаг отчаяния. Но ты — или твое подсознание — оказался достойным соперником. Ты, конечно же, не мог согласится с тем, что тебя удаляют с подмостков. И Флорин превратил мертвого самозванца в безжизненную куклу. И продолжал упорствовать, расстраивая планы Галактического Содружества.
— Поэтому на сцене появился ты и представил мне кусочки этой истории, и послал меня разрушить чудище, которое называешь Машиной Грез.
— Но этого сделано не было. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что никогда не сможешь избавиться от самого себя, Флорин.
— Очень поэтично, — сказал я. — Но почему ты сразу не сообщил мне, что Сенатор — это я? Зачем рассказывал сказки об эксперименте?
— Я не знал, насколько опасно для душевнобольного сознание того, что он сумасшедший, — ответил он довольно едко. — Теперь же, увидев в действии твое монументальное эго, это соображение меня уже не сдерживает.
— Только и всего? Все так просто и мило? И я не помню ничего только потому, что лечение включало в себя изъятие моих воспоминаний? А джокером в колоде оказалось то, что мы играли с заряженным ружьем, и ты — как заботливый папаша— появился, чтобы забрать его. Знаешь что, Дисс. Ты — приятный парнишка и мне нравишься, но, думаю, ты опять врешь.
— Что? Я лгу? Это не так! Я имею в виду — сейчас. Конечно, раньше, когда я еще не полностью оценил твои способности…