Мужчина и женщина подошли ближе; оба высокого роста, уже немолодые, но стройные, с крепкой мускулатурой. Женщина улыбнулась:
— Ваши диаглоссы в кармане. Мне кажется, больше вам ничего не нужно.
— Кто вы? — удивленно спросил Локридж.
Лица помрачнели.
— К сожалению, вы не долго будете с нами, — отозвался мужчина. — Называйте нас Джоном и Мэри.
— А где я?.. Когда я?..
— На тысячу лет позже, — заговорила женщина, в ее голосе слышалось сострадание. — Мы знаем, что вы пережили. К несчастью, у нас не было другого способа остановить их.
— Вы отправите меня обратно?
— Да, сейчас, — сказал Джон, — у нас нет выбора.
Локридж встал.
Они вышли из дома. Локридж пытался разрешить мучившую его загадку:
— Я догадываюсь, почему вы не позволяете никому пробираться к вам из прошлого. Чем же я заслужил такую честь?
— Судьба, — ответил Джон, — самое загадочное слово, придуманное человеком.
— Это… это означает, что я еще не выполнил свою задачу?
— Еще нет, — Мэри взяла Локриджа под руку.
— Большего мы не имеем права вам сообщить, — добавил Джон. — Для вашего же блага. Война во времени — пик человеческой деградации, а главная причина — отрицание свободы выбора.
Локриджу пришлось взять себя в руки, чтобы внешне остаться спокойным.
— Но ведь время невероятно трудно изменить? Разве не так?
— С божественной точки зрения, может быть, — сказал Джон. — Но люди — не боги. Загляните в себя. Вы свободны в выборе, не правда ли? Развязав войну во времени, они приписывают рациональное объяснение любому чудовищному преступлению, которое совершают, — они просто объявляют его фатальным, исторически предопределенным. На самом деле их деяния — плод их собственной воли, они ответственны за жестокость, смерть, ненависть, бесчисленные страдания. Мы никогда не заглядываем в будущее и только в качестве наблюдателей решаемся заглядывать в несчастное прошлое.
— На меня это, как видно, не распространяется, — заметил Локридж во внезапном приступе гнева.
— Мне очень жаль. Но это — малое зло, дабы предотвратить большое, — Джон внимательно посмотрел ему в глаза. — Я успокаиваю себя тем, что вы человек, способный стойко перенести выпавшие на вашу долю испытания.
— Ну что же, — усмехнулся Локридж. — Бог с вами. И потом, по правде говоря, я рад вашему весьма своевременному вмешательству.
— Больше мы не будем вмешиваться, — сказала Мэри.
Они вышли в аллею. Отсюда открывался вид на большой город, с домами среди высоких деревьев. Робот подстригал лужайку. Люди, казалось, никуда не спешили. Некоторые с уважением, но без подобострастия здоровались, кланяясь Джону.
— А вы, должно быть, важный человек, — заметил Локридж.
— Канцлер континента, — с любовью и гордостью пояснила Мэри.
— Мимо пронеслась ватага ребятишек. Они что-то прокричали, и Джон, невольно улыбнувшись, помахал им в ответ.
— А то, что я здесь, вы держите в секрете? — спросил Локридж.
— Да, — ответила Мэри. — Мы были готовы к тому, что вы появитесь. Но наши старейшины — назовем их хранителями времени — не позволяют раскрывать детали. Это для вашей безопасности. Кто-то может по неведению рассказать вам слишком много… — она торопливо пояснила, — необязательно ужасного. Но причастность к тайнам судьбы превращает человека в раба.
Упоминание знакомого слова отвлекло Локриджа от тяжелых раздумий.
— Хранители времени! Значит, мои союзники победили? — Оглядываясь вокруг и упиваясь лесными запахами, прохладой травы под босыми ногами, он добавил:
— Да… Следует признать, прекрасный уголок.
— Мне кажется, — сказал Джон, — вам было бы полезно узнать изречение одного из наших философов. ЛЮБОЙ ГРЕХ — ЭТО ПЕРЕРОДИВШЕЕСЯ ДОБРО.
Задумавшись, Локридж шел рядом с ним в молчании. Вскоре они подошли к месту, обнесенному живой изгородью. Джон тронул листву, и ветви раздвинулись. За кустами стоял аппарат в форме торпеды. Они вошли в него.
Джон сел в кресло. Аппарат бесшумно поднялся, земля ушла вниз, и Локридж долго видел лишь голубоватую линию восточного побережья, почти слившуюся с небом. Разглядев наконец сушу, он отметил, что она почти целиком зеленая, и прикинул, сколько времени понадобилось людям для исправления «творчества» Реформистов. На юге вдоль берега тянулась широкая полоса зданий.
— А я думал, не в обычае Хранителей строить города, — заметил Локридж.
— Не их, — коротко бросил Джон, — но в нашем;
— Человеку необходимо присутствие рядом себе подобных, — объяснила Мэри.
Внимание Локриджа привлек серебряный предмет в форме яйца, поднявшийся над горизонтом. Господи милосердный, поразился он, да ведь эта штуковина не меньше полумили в длину!
— Что это? — спросил он.
— Маршрутный лайнер к Плеядам, — пояснил Джон.
— Но они не летали к звездам… во времена Сторм.
— Нет. Они были слишком поглощены войной.
Аппарат набирал скорость. Америка скрылась вдали, уступив место океану. Локридж попытался задать еще несколько вопросов. Мэри только качала головой в ответ. В глазах ее были слезы.
Прошло совсем немного времени, и впереди замаячил берег Европы. Чтобы отвлечься от гнетущих мыслей о своем затерянном в прошлом будущем, Локридж предпочел бы не тишину, а привычный шум двигателей. Они все еще летели на большой высоте, и поверхность земли раскручивалась перед глазами, как полотно карты.
— Послушайте! Да ведь мы летим к Дании!
— Да, — отозвался Джон, — к месту назначен;: можно попасть только на том же участке земли.
Аппарат сбросил скорость и теперь парил над Лим-Фьордом. Всю территорию занимали леса и пастбища. Локридж увидел стадо грациозных пятнистых животных (может быть, привезенных с другой планеты?). У входа в бухту располагался город. Кирпичные стены и медные шпили напоминали ему Копенгаген двадцатого века.
— Мне бы хотелось показать вам больше, Малькольм, — мягко сказала Мэри. — Но здесь мы должны вас оставить.
— Где же коридор?
— Ну что вы, есть гораздо более простые способы перемещения во времени, — сказал Джон.
Кабина внезапно погрузилась во мглу. Сердце Локриджа замерло. Но стоит ли переживать? Он снова встретится с Ори, не говоря уже о Юлии и ее кузинах — да, знатная предстоит вечеринка! И, наконец, Сторм…
Перемещение во времени завершилось. Черты лица Джона заострились.
— Быстрее выходите, — сказал он. — Нас не должны видеть.
Локридж довольно бесцеремонно с жаром схватил своих попутчиков за руки.
— Прощайте, не поминайте лихом! — крикнул он.
— О, Боже, прощай! — крикнула в ответ Мэри и поцеловала его.
Створка двери отъехала в сторону. Он выпрыгнул. Аппарат взмыл вверх и исчез.
Он стоял посреди девственной чащи, достойной времен Тенил Оругарэй. Сквозь голые ветви между высоких стройных стволов берез проглядывало закатное небо. Холодный ветер играл сухими опавшими листьями. Над головой кружил ворон.
Локридж зябко поежился. Хороши хозяева, подумал он, бросить в одиночестве голодного человека.
Он долго блуждал в сумерках и наконец набрел на тропу. Локридж настроил диаглоссу на тысячелетие, в котором оказался, и вприпрыжку припустил по дорожке, надеясь согреться.
Сквозь заросли на фоне последних красок умирающего заката мелькнуло светлое пятно. Наверное, луна — спутница ночной охоты, решил он. Ори, должно быть, месяца три ждет — не дождется его. Бедняжка. Они уже давно закончили ее исследовать. «Ничего, как только найду какой-нибудь транспорт, сразу же поеду к ней», — мечтал Локридж…
Он остановился. Раздавшийся вдалеке заунывный вой сковал его душу леденящим страхом.
Что это? Почему, черт возьми, ему вдруг стало не по себе? Нервы? Он снова двинулся вперед.
Сумерки сменила темнота ночи. Он пробирался ощупью, то и дело сбиваясь с тропы, ломая ветки и хрустя сухими сучьями. Завывание ветра становилось громче. Все еще издалека, но уже ближе донесся лай собак и звук, напоминающий сигнал горна, но, скорее, похожий на звериный рык.