— Гуманоидные туземцы этой планеты? — спросил Генри, смачивая лицо и принимая в ладони порцию жидкого мыла из мизинца робота.
— Весьма маловероятно. Фотометрическое сравнение указывает на их принадлежность к людям, с точностью до седьмого десятичного знака. Мы можем с уверенностью принять гипотезу, что это действительно люди, но только пришедшие по неизвестной причине или причинам к такому грубому образу жизни.
В руки Генри скользнула дымящаяся чашка черного кофе. Он с удовольствием отхлебнул из нее и подошел к краю обрыва, чтобы насладиться зрелищем верхушек холмов. За его спиной носились роботы, усердно упаковывая оборудование в ящики и загружая ими грузовую платформу.
— Я готов, — сказал Генри, нажимая на чашке кнопку «использовано» и сбрасывая ее с обрыва. Не успев пролететь и трех метров, она превратилась в облачко мелкой пыли.
— Прибыли, — доложил робот, когда они приблизились к поросшему травой склону. — Осталось лишь перебраться через хребет. Я рекомендую двигаться как можно тише.
— А я рекомендую заткнуться. Твое дело — показывать дорогу, а заботиться об осторожности предоставь мне.
Дальше они пошли молча, взобрались по склону, утопая по колено в высокой траве и раздвигая ветки деревьев. Робот молча подвел его к нависающему скальному выступу и указал вниз. Впечатляющее зрелище открылось Генри.
Прямо на золе угасшего костра лежало то, что осталось от сильно обгоревшей и объеденной бычьей туши. Рядом с ней, наполовину в траве и наполовину в золе распростерся весьма неприглядный на вид представитель человеческой расы. Его одежда, если ее можно было так назвать, представляла собой коллекцию кое-как задубленных шкур, скрепленных ремнями из грубой кожи. Длинные, спутанные волосы смешались с еще боле длинной и кудлатой бородой. Шкуры съехали набок, обнажив огромный раздутый живот. Очевидно, его владелец совсем недавно обожрался полусырым мясом. Сейчас его явно беспокоил процесс пищеварения, потому что он стонал и перекатывался, не открывая глаз. Его рука, упавшая в золу, начала шарить вокруг и, наткнувшись на тушу, отодрала кусок, чтобы отправить его в зияющую пасть. Похоже, голодающий проглотил пищу, не просыпаясь.
— Он ухитрился слопать столько, что мне хватило бы на неделю, — ужаснулся Генри.
— Посмотрим, что это чудовище расскажет нам о себе. — Робот запрыгнул ему на плечо, и они вместе съехали по склону в лощину.
Дикий мгновенно проснулся и сел, что стоило ему немалых усилий. Его поросячьи, налитые кровью глазки впились в Генри.
— Очень рад познакомиться с вами, сэр. Приятно заметить, что вы хорошо пообедали. Позвольте представиться…
— Убью! Убью! — взревел Дикий и, схватив лежащий рядом каменный молоток, швырнул его в Генри единым, на удивление плавным движением. Точно в голову. Гость не успел ни уклониться, ни закрыться рукой.
Робот-паук, оттолкнувшись от плеча хозяина, метнулся наперерез орудию, и, отведя удар, рухнул вниз кучей металлических ножек.
— Уверяю вас, сэр, я не хотел причинить вам вреда…
— Убью! Убью! — снова зарычал Дикий, нашарил булыжник размером с кулак и швырнул его с прежней ловкостью. На этот раз Генри успел увернуться.
— Послушайте, мы же можем поговорить, как солидные люди…
— Убью! Убью! — завопил Дикий и бросился в новую атаку. Генри проскользнул между клешнеобразными руками и молниеносно стукнул его ребром ладони по шее. Потом сделал шаг в сторону, чтобы полюбоваться поверженным противником.
— Боюсь, приятель, у нас с тобой назревает проблема общения, — сказал он и наклонился, чтобы вытереть засаленную ладонь о траву. Возле его головы прожужжало какое-то насекомое. Он было отмахнулся от него, но услышал тоненький голосок:
— Докладываю. По ущелью сюда направляется еще одна особь. Не вооружена.
— И на том спасибо, — отозвался Генри, принимая боевую стойку.
Вскоре заслышались торопливые шаги, и показался другой Дикий. Он был так же грязен и одет столь же чудовищно, но на этом сходство кончалось. Существо было явно старше, о чем говорили седые волосы и борода. На шее болтался обрывок некогда цветного платка. На носу красовалось то, что когда-то называли очками: одной линзы не было, а вторая от обилия трещин утратила прозрачность. Завидев Генри, путник остановился и, наклонив голову набок, стал разглядывать его сквозь остатки очков.
— Ну, ну, ну, кто же это к нам пожаловал, — захихикал он.
— Вот это мне больше по душе, — ухмыльнулся Генри, расслабляясь и принимая обычную позу. — Встретиться с вами для меня просто удовольствие…
— Удовольствие, удовольствие… Не употребляйте этого слова всуе, — изрек старикан, присаживаясь на корточки возле туши. — Язык — инструмент точный. У каждого слова есть свой смысл, слова многое могут. Возьмите, к примеру, имена. Если я вам открою свое, вы получите надо мной власть. Да, получите, с именами такое можно натворить… — Продолжая разглагольствовать, он потихоньку отщипывал от туши куски и запихивал их в рот, поэтому вскоре его речь стала малоразборчивой.
— Охотно с вами соглашусь, поддакнул Генри — однако хочу поинтересоваться, что делает здесь образованный человек вроде вас. Почему вы живете в таких условиях?
— Каникулы, всего лишь каникулы. — Хрум, хрум, ням, ням. — Его зубы рвали мясо. — Не полагаете ли вы, что я обитатель этой захудалой планетки? О, нет, я с Форбраджена, человек науки, и наблюдаю здесь за местными формами жизни. Весьма любопытно. Скоро я напишу об этом статью. Знаете, все дело в радиации, в личной радиации. От злых мыслей проистекает злое излучение, радиация, которой мы можем присвоить значение п. Когда это п используется в уравнении с областью волнового излучения 1…
Он долго еще нес подобную чушь. Наконец Генри громко вздохнул.
— Съехал с катушек, бедняга. — Реплика адресовалась маленькому механическому орнитоптеру, что летал кругами над его головой.
— Если вы имеете в виду его индекс нормальности, то это так и есть, — ответил орниоптер. — Я сравнил его данные с известными параметрами и заключил, что на другой планете он с вероятностью в 97,89 процента был бы помещен в психиатрическую лечебницу.
— Можешь спокойно заменить эту цифру на 100 процентов. Какая трагедия, интеллигентный человек приехал сюда для исследований и не выдержал напряжения. Надо будет позаботиться, чтобы его отправили обратно на Форбраджен.
— Я это у себя отмечу.
— Давай собираться обратно, тут нам делать нечего. Эти Дикие и есть просто Дикие, одиночки и изгои. Они никак не могут быть ответственными за то, что происходит на планете…
Вдруг старик поднял голову и приложил ладонь к уху. Затем оторвал от туши большой кусок мяса и бросился прочь. Второй Дикий застонал, сел — потом вскочил на ноги и с руганью скрылся из виду.
— Дикари заслышали приближение тракоциклов, — объяснил корабельный компьютер. — Они движутся со стороны пастбища. Взбирайтесь на скалу!
Место для наблюдений оказалось удачным. Когда ревущие тракоциклы остановились, он смог за ними наблюдать, оставаясь невидимым.
— А вот и туша! — крикнул один из прибывших. — Он ее украл, зажарил и сожрал. Я же говорил, у нас постоянно пропадает скот.
— И куда он побежал?
— Эй, — крикнул кто-то снизу. — Ищейка взяла три следа. Два ведут в долину, а один прямо на эти скалы.
— Там кто-то прячется!
— Прикончим его!
Тракоциклы с ревом взмыли вверх по склону и обрушились на Генри.
Он так и не узнал, чем его ударили.
10
Генри застонал, приоткрыл глаза, и закрыл их вновь.
— Объясните мне, что произошло! — допытывался командор Сергеев. Вы же это знаете. Вернее, робот ваш все знает. Мы с ним мирно играли в шахматы. Вдруг этот болван вскакивает, причем намеренно смешивает фигуры — через четыре хода я поставил бы eмy мат — и выдирает из стены свою цепь. Знай я, что он способен на это, я бы уже давно заставил его меня освободить. Затем залезает на ящики с блоками памяти и прячется там. В это время дверь распахивается, и они вносят вас, уже в таком виде. Через секунду вы были прикованы к цепи. А теперь ваш паршивый робот полностью меня игнорирует — торчит себе за ящиками, да ковыряет дырочку в стене. Идиотизм!