Я привалился спиной к стене и с отвращением вымолвил:
— Краус, почему бы тебе не засунуть свой кривой хобот в собственное ухо и не вынуть через нос свои птичьи мозги?
Краус покраснел, как рак, но я по-прежнему оставался в его власти, и он это хорошо понимал. Он покрутил шнуром «Этанака» у меня перед носом и прошипел:
— Признавайся, ты специально натравил этих фанатиков, чтобы разрушить план?
Я повернулся боком и стыдливо подтянул колени к животу, чувствуя себя так, словно у меня стащили не мозги, а брюки. Под пристальным взглядом Ханы я не мог чувствовать себя иначе.
— Ладно, — сдался я, ежась и передергивая плечами, — признаюсь. А теперь можешь отдавать меня американцам.
— Не волнуйся, это мы устроим, но сначала доберемся до входа в компьютер, — сказал Нтебе.
— Но почему? — спросила его Хана, нахмурившись. — Почему он это сделал? Ведь у него наверняка была причина. Правда? Ведь была, Ярроу? — Ее голос звучал почти умоляюще.
Я улыбнулся.
— Вот сейчас вы меня называете правильно.
Краус тем временем распахнул крышку футляра
и начал нахально шарить внутри рукой. Он был похож на обезьяну, ищущую банан.
— Черт побери, да перестань же ты ковыряться внутри! Между прочим, эта искусственная почка недешево стоит, — взорвался я. Признаться, мне уже надоело играть роль мерзавца, которую он отвел мне в своих романтических фантазиях.
— Действительно, прекрати, Базиль! — И Хана захлопнула крышку футляра, едва не прищемив ему пальцы. — Ну так в чем же причина? — обратилась она ко мне, поднося руку к своему подбитому глазу и снова хмурясь.
Спокойно глядя на них, я покачал головой.
— Что же вы все-таки за люди? Когда же до вас дойдет: не надо все время выкручивать мне руки, чтобы заставить работать! Разумеется, у меня была причина! — и я все рассказал им: про щипцы для ногтей, тиски для пальцев, крепкое «рукопожатие» и все остальное. — Вы должны молиться Богу, недотепы паршивые, что Ринг все так тщательно продумал, ведь Салад еще до встречи со мной знал о ваших планах.
— А если бы ты не нашел выхода, то мы бы по твоей милости оказались в руках этого изверга? — мрачно спросила Хана.
— А вы что — лучше? Да вы были готовы сделать со мной то же самое, причем вашей жизни ничто не угрожало! — я вскочил, закипая от злости. — Ишь, борцы за справедливость! А пинать все три мои жизни, как футбольные мячи? «Штрейкбрехеры, Инкорпорэйтед» — одно слово! — Я перевел дух и продолжал: — А теперь позвольте кое-что рассказать вам о настоящей боли. Боль — это очень скверная штука, — и я помахал у них перед носом своей больной рукой. — И не важно, какой у нее источник: дубинка или электрический ток.
Боль слишком реальная штука, джентльмены. Так что в следующий раз будете знать, когда вздумаете пошутить, что значит оказаться на месте того, для кого вы эти шуточки готовите. — Я сделал несколько шагов вперед и вырвал «Этанак» из рук Kpаyca. Никто даже не пытался мне помешать.
Я взял шнур и начал рыться под рубашкой в поисках розетки, но Хана остановила меня.
— Ярроу, подождите… — Я ждал, глядя ей в глаза. — Почему вы обо всем не рассказали раньше? Зачем все эти хитроумные сети и двойная игра?
— Я хотел рассказать вам, мисс Удача, — сказал я, устало улыбаясь, — я очень хотел. Но при голосовании я оказался в меньшинстве. Ринг — он же почти параноик, вообще никому не доверяет, а «Этанак» — сторонник жестких методов. Так что я искренне сожалею.
Выражение лица Ханы было трудно понять.
— И вы действительно совершенно другой человек? Не Этан Ринг?
Я кивнул.
— И вам доставляет удовольствие жить такой жизнью? Чувствовать себя зависимым, угнетаемым… Неужели приятно, когда кто-то присасывается к вам, словно пиявка?
Я улыбнулся.
— Если бы я признался вам, как это приятно, то, возможно, заработал бы пощечину. В Ринге очень много от меня. Равно как и от «Этанака». Лучшее, что есть в нас обоих. Без нас его бы просто не было.
Я сунул вилку в розетку и помахал на прощание рукой…
…И помахал рукой в знак приветствия. Какое все же блаженство — осознавать себя.
— Привет, друзья. Сожалею, что наш разговор так грубо прервали, — и я посмотрел на Крауса.