— Так вот, сэр, теперь вам, наверное, понятно, как все начинается. Депрессия — то же самое, только в обратном порядке. Некоторые из частных лавочек разоряются. Пустые здания сдаются всем желающим. Строительные рабочие живут на пособие и все меньше покупают. Их не увидишь в ресторанчиках, пивных и киношках. Поэтому многие из подобных заведений закрываются или увольняют часть персонала, увеличивая число безработных. Люди перестают приобретать новые машины. Местные торговые агентства или закрываются, или уменьшают оптовые закупки. Люди начинают уезжать из города и перебираться обратно на мелкие фермы, где они могут хоть как-то прокормить себя. Тем временем Детройт сокращает производство автомобилей, при этом уменьшается потребность в стали и комплектующих. Детройт увольняет примерно сотню тысяч работников, столько же добавляет компания по производству стали. Падает спрос на продукцию фермеров. Те, в свою очередь, перестают покупать буквально все, от сельхозтехники до одеколона.
— Хорошо, хорошо. Я представил картину. Это перевернутая пирамида.
Деннис вздрогнул, услышав его слова, но отозвался:
— Примерно так, шеф.
Лицо президента отразило задумчивость, что привело руководителя пресс-службы в восхищение. Наконец президент сказал:
— Но ведь это сущий кошмар! Это удар по Передовому Обществу, самому великому обществу в истории!
— Именно так, сэр, — согласился Деннис, снова щелкнув трубкой по зубам. — И по всем нашим программам помощи. Будет очень трудно отправлять столько денег за границу.
— И как же избавлялись от депрессии в прошлом? — жалобно поинтересовался президент.
Именно этого вопроса Деннис и опасался.
— Хороший вопрос, сэр. Рузвельт, наследный классик всех времен, перепробовал многое, и большинство его предложений отклонял Верховный Суд. Вроде «Акта о Национальном Оздоровлении», который большинство бизнесменов вскоре переименовали в «Рузвельт Снова — Никогда». Затем он попытался поднять цены, пристреливая свиней на Среднем Западе и обливая керосином картошку в штате Мэн. А молодых правонарушителей он собирал в рабочие бригады и платил им за то, что они бродили по лесам, якобы сажая деревья, и так далее. Затем он «возвратил пиво».
— Возвратил пиво?
— Ну да, ему ведь в наследство достался сухой закон. Но, разумеется, этот великий эксперимент привел лишь к тому, что деньги потекли в карманы ребят вроде Аль Капоне. Правительству нужны были налоговые поступления, поэтому сначала разрешили продавать пиво, затем и крепкие напитки. После этого, разумеется, множество честных контрабандистов осталось без работы, и они принялись грабить банки и похищать детей у тех немногих граждан, у кого еще. оставались деньги.
Президент посмотрел на него с изумлением.
— Если все было именно так, то он действовал как самодовольный идиот.
— В те времена многие думали так же. Но с другой стороны, многие считали его величайшим политиком из всех, когда-либо приходивших к власти.
— Да неужели? — президент снова ушел в мыслительный процесс. — Наверное, президент, который смог вытащить нацию из подобной пропасти, завоевал большую популярность?
— Да, сэр. Так оно и было. Рузвельта избирали трижды.
— Но ведь это же незаконно!
— Рузвельт действительно был очень популярен. Он потряс всю Калифорнию, заплатив фермерам за то, что они вырубили фруктовые деревья.
Глаза президента изумлено распахнулись.
— Это еще зачем?
— Видите ли, сэр, Рузвельт и его мозговой трест хотели поднять цены на фрукты, а соответственно, вернуть людей на фермы…
Президент поднял руку.
— Достаточно, Уэйганд. Что вы там говорили насчет мозгового треста?
Когда Марв Селерс вернулся домой, он с удивлением обнаружил, что Феб уже пришла. Он взглянул на часы, но тут же вспомнил, что они остановились, а деньги на ремонт ему тратить не хотелось.
Феб скривила рот в горькой усмешке.
— Уволили, — сообщила она. Марв взглянул на нее с тревогой.
— Ты же знаешь, — сказала она, — наша компания занималась продажей этих модных штучек: разных там чесалок для спины с атомными батарейками, электрических зубных щеток и прочей дребедени. Очевидно, до людей наконец дошло, что они прекрасно могут без этого обойтись. Короче говоря, компания разорилась. Даже мистера Эдвардса отправили на пенсию.
— Вот черт, — простонал Марв. — Теперь мы оба безработные, а долги по выплатам все растут и растут.
— Послушай, Марв, — сказала Феб. — Мы можем продать машину. Ей всего полтора года, и за нее почти полностью выплачено. Мы сможем получить за нее несколько тысяч.