— Это не важно. — Она искоса, почти вызывающе посмотрела на него. — Ты не можешь всегда побеждать.
— Не могу, — согласился он. — Ты сама видела, как в меня всадили нож. Если я разленюсь или взвалю на себя больше, чем сумею унести, то непременно проиграю. Но я стараюсь быть в форме.
— Но ты говоришь, что Тебом Шанкар — или во всяком случае все эти разговоры про Наставника — все же каким-то образом действуют на тебя.
— Ты права, — задумчиво проговорил Рэйф, прихлебывая остывший кофе. — Пока мы летели в самолете в горы, я освоил одну интересную вещь, научившись, кстати, у Лукаса. Это совсем новый для меня способ мыслить, защищенный от излучения — любого излучения! И он как-то связан с моими снами и галлюцинациями. Не могу пока объяснить, но связь между ними прямая, я чувствую это.
Тень задумчивости легла на лицо Габи. Легкое облачко набежало на солнце, и сразу стало прохладно.
— Я не понимаю тебя, — сказала она.
— Я имею в виду… — Габи показалось, что он уже думает о другом. — Все эти странности, что происходят, должны быть связаны одной идеей, ведь ничего подобного не было до начала работы станции. И если все это действительно сводится к одному, то оно служит одной цели. А, значит, нам противостоит некто, кто тоже не привык проигрывать.
— Еще один победитель, вроде тебя?
— Боюсь, гораздо хуже, — криво ухмыльнулся Рэйф. — И может быть, не один. — Он, не отрываясь, смотрел на танцующие языки пламени костерка. — Хотя в это трудно поверить. Трудно поверить, — задумчиво повторил он, и было видно, что мысль его блуждает где-то далеко, — даже в одного такого, как я.
— Ты, кажется, слишком высокого мнения о себе, — раздался голос Мартина.
Очнувшись от своих мыслей, Рэйф увидел, что Мартин давно уже не спит и, широко раскрыв глаза, внимательно слушает.
— Дело не в этом, — медленно произнес Рэйф. — Вспомни закон поляризации. Примем направленность моих действий, извини, за положительную величину, исходя из того, что большую часть жизни я старался помочь миру идти по тому пути, по которому он двигался. Последний пример — мое участие в Проекте. И если бы существовал человек, подобный мне, вы бы о нем знали, потому что он непременно делал бы то же самое, что и я. Получается, что если существует хотя бы один человек, наделенный теми же способностями, и никто не знает о нем, значит, направленность его действий должна быть отрицательной по отношению к моей. Разве не так?
— Абсолютный злодей? — иронично спросила Габи.
— Злодей, герой — это ярлыки. Суть в том, что мы разной полярности. Я не подозревал, что такой человек может существовать. С той же вероятностью можно утверждать, что и он никогда не подозревал о моем существовании.
— Послушай, никто не придавал особого значения твоему присутствию в Проекте, — сказал Мартин.
— А кто вообще придавал мне какое-нибудь значение? — ответил Рэйф. — Никто не знал, кто я такой. Прости меня, Мартин, но никто об этом не знает и сейчас, даже вы. Единственный, кто мог бы меня понять, — человек, подобный мне.
Мартин долго молчал.
— Мир полон мужчин и женщин, — сказал он наконец, — запуганных Наставником. Тебя же никто не боится, Рэйф. Извини, но я не верю в твои исключительные способности.
— А я верю, — произнесла Габи, подавшись вперед и не спуская глаз с Рэйфа. — Я верю в тебя.
— Послушай, что ты говоришь, — сказал ей Мартин. — Ты соглашаешься с ним в том, что твой брат не может быть Шанкаром только потому, что Рэйф уверен в своем превосходстве над твоим братом.
— Во всяком случае это хоть какой-то аргумент, — сказала Габи. В ее голосе зазвучала неуверенность, но скоро он вновь стал твердым. — Я верю Рэйфу, ибо знаю, что в мире есть зло. Если Тебом Шанкар — центр зла, то должен быть центр и у той силы, которая противостоит ему. А, кроме Рэйфа, я не вижу человека, который мог бы что-то противопоставить ему.
Мартин с грустью посмотрел на нее.
— Добро, зло… — проворчал он. — Детский лепет… Ничто не заставит меня поверить, что во всем этом есть хоть что-то реальное.
Он повернулся к Рэйфу.
— Ты в это веришь?
— Знаешь, если взять всю историю человечества, то мы обнаружим борьбу между двумя направлениями — идти вместе с обществом или попытаться повернуть его на свой путь. Если хочешь, можешь назвать первое добром, второе — злом.
— Ну вот, — сказал Мартин таким тоном, будто пытался успокоить Габи. — Ты сама слышала: «добро» и «зло» — для него просто термины.
— Я этого не говорил, — возразил Рэйф.
Мартин бросил на него сердитый взгляд.