— Может, и не стоило.
Стерн наклонился вперед и указал на меня трубкой.
— Нет, стоило, раз ты это сделал. Потом, конечно, дело приобрело другой оборот. Но в тот миг тобою руководило именно это побуждение: устранить мисс Кью, чтобы возобновить вашу особую близость. Но вот причин этого импульса я не понимаю, да и ты запутался.
— А мы можем докопаться?
— Это как раз и есть та самая «неприятная вещь», но если ты хочешь…
Я лег.
— Готов.
— Хорошо. Теперь скажи мне. Что же произошло перед тем, как ты убил ее?
Я начал восстанавливать в памяти тот день, пытаясь припомнить вкус пищи, звук голосов. Одно и то же ощущение уходило и приходило вновь — крахмальная жесткость простыни. Я постарался прогнать его — ведь так было с утра, но оно вернулось, и я понял, что помню уже вечер.
Я сказал:
— Я ведь говорил тебе — мы занимались чужим делом вместо своего собственного, а Малыш молчал, и все были счастливы, поэтому я и убил мисс Кью. Я долго добирался до этой мысли, долго думал, прежде чем приступить к делу. Помнится, я тогда лежал в постели и думал — целых четыре часа. А потом встал. Было темно и тихо. Я вышел в коридор, вошел в комнату мисс Кью и убил ее.
— Как?
— В том-то и дело! — заорал я изо всех сил. А потом успокоился. — Там было ужасно темно… до сих пор не знаю, как я это сделал. И не хочу знать. Она ведь любила нас. Я уверен. Но мне пришлось убить ее.
— Хорошо, хорошо, — отозвался Стерн. — И нечего теперь поднимать такой шум. Ты ведь…
— Что?
— Ты ведь довольно силен для своего возраста, Джерри.
— Да, этого хватает.
— Скажи мне, а что ты делал после убийства… пока не пришел ко мне?
— Не так уж много, — все случилось только вчера. Я взял ее чековую книжку. И, словно в столбняке, вернулся к себе в комнату. Потом оделся, но не стал обуваться. Ботинки я держал в руках. А потом бродил, пытаясь все обдумать, и направился в банк к открытию. Снял одиннадцать сотен. Решил посоветоваться с психиатром и целый день выбирал, к кому обратиться. Вот и все.
— А деньги по чеку получил без трудностей?
— Я всегда могу заставить человека сделать именно то, что мне нужно.
Он что-то удивленно буркнул.
— Я знаю, о чем ты подумал. Но мисс Кью я заставить не сумел.
— Так, — согласился он.
— Ну а банкир… я только велел ему… — Я поглядел на него и вдруг понял, зачем он все время возился с трубкой, — чтобы опущенные веки скрыли его глаза.
— Ты убил ее, — проговорил он, — и погубил нечто важное для себя. Дорогое, но все-таки менее ценное, чем то, что ты испытывал в компании этих детей. Но до конца ты еще не выстроил свою систему ценностей. — Он поднял глаза: — Правильно я тебя понял?
— Более или менее.
— Знаешь ли ты истинную причину, по которой люди убивают? — Я молчал, поэтому он сам и ответил: — Чтобы выжить. Чтобы спасти себя или нечто, отождествляемое с собой. Но в твоем случае закон не срабатывает — с точки зрения выживания, мисс Кью была для тебя и всей группы куда ценнее, чем то, другое.
— Значит, у меня просто не было причин убивать ее?
— Были, раз ты убил. Просто мы еще не добрались до них. То есть причину мы знаем, только непонятно, почему она оказалась настолько важной, решающей. Ответ таится в тебе. Где же? — он встал и начал расхаживать по комнате.
— Имеем вполне последовательное жизнеописание. Фантазии в нем, конечно, перемешаны с фактами, о некоторых областях нет подробной информации, но конец и начало уже видны. Без излишней самоуверенности могу сказать — скорее всего ответ может оказаться на мостике, который ты недавно не захотел переходить. Не забыл?
Я вспомнил и возразил:
— Разве нельзя попробовать что-нибудь еще?
Он невозмутимо заметил:
— Вот ты сам и признался.
— Не стоит придавать такое значение пустякам, — отвечал я. Этот тип время от времени начинал раздражать меня. — Я чувствую смущение. Не знаю, почему.
— Там что-то скрыто, и ты боишься, что все выйдет наружу. Но скорее всего, оно-то нам и нужно.
— Ну да, — пробормотал я. И разом прекратил сопротивление. — Давай дальше. — И лег.
Он долго молчал, чтобы я хорошенько разглядел потолок, а потом сказал:
— Ты в библиотеке. Ты только что встретился с мисс Кью. Она расспрашивает тебя, а ты рассказываешь о детях.
Я лежал тихо. Ничего не происходило. Потом я услышал, как он встал, подошел к столу. Покопался в нем, раздался щелчок, а за ним последовал шелест. И вдруг я услышал собственный голос:
— Есть еще Джейни, ей одиннадцать, как и мне. Бини и Бони по восемь, они близнецы. Еще