— Слушай, давай-ка оставим его в покое, — сказала она, неожиданно посерьезнев.
— Этому типу со мной так просто не справиться, — добродушно возразил Гип. Он поставил статуэтку возле стоптанных ботинок мальчугана и затолкал долларовую бумажку в складку его одежды. — Очень приятно было встретиться с вами, сэр, — проговорил Гип, пускаясь за Джейни.
— Ну и фрукт, — проговорил он, нагоняя спутницу. Гип оглянулся. Ребенок все еще глядел вслед Джейни, хотя они удалились уже на полквартала. — Похоже, он на всю жизнь запомнил тебя… Джейни!
Широко раскрыв глаза, девушка замерла:
— Ах, чертенок! — выдохнула она. — В такие-то годы! — И резко обернулась назад.
Глаза явно подвели Гипа: огрызок, как ему показалось, сам собой вырвался из грязных ладоней и, стукнув огольца по носу, шмякнулся о землю. Дитя отступило шага на четыре с весьма нелюбезным определением на устах и, закончив речь непечатным пожеланием, исчезло в аллее.
— Фью! — с уважением присвистнул Гип. — А зачем тебе такие длинные уши, бабулечка? — спросил он скорее для того, чтобы замять неловкость. — Я, кстати, ничего и не слышал, кроме последнего коленца, которое он пустил.
— Не слышал? — переспросила она. Впервые в голосе ее почувствовалась явная досада. Он взял Джейни за руку.
— Забудем об этом, пойдем перекусим.
Она улыбнулась, и все исправилось.
Ядовито-зеленый павильончик с кое-где облупившейся краской, возбуждающая жажду пицца, холодное пиво. Усталость, тихое довольство, такси, что дожидалось их на остановке.
Они разбудили дремлющего водителя и назвали адрес.
— Интересно, я полностью вернулся к жизни или мне предстоит что-то еще? — бормотал Гип.
— Хочу тебе признаться, недавно мир был крохотным закоулком в моей голове, глухим и мрачным. А потом ты сделала из него комнату, затем город, а сегодня что-то огромное, ну как… — И, не найдя слова, он умолк.
Одинокий торопливый огонек встречной машины высветил ее улыбку. Он продолжил:
— Вот я и думаю, какой он на самом деле?
— Много больше, — отвечала она.
Он сонно откинулся на сиденье.
— Я отлично себя чувствую, — пробормотал он. — Джейни, я… — голос его осекся. — Мне плохо.
— Ты знаешь, почему, — спокойно отвечала она.
— Ну нет, — напряженно засмеялся он, — никому теперь не заставить меня заболеть. Водитель!
В голосе его хрустнула ветка. Шофер от неожиданности нажал на тормоза. Гипа кинуло вперед, он уперся рукой в спину шофера.
— Едем назад!
— Боже милосердный, — пробормотал шофер, разворачивая такси.
Гип обернулся к Джейни. Она сидела спокойно и как всегда чего-то ждала. Тогда Гип приказал водителю:
— Следующий квартал. Да, здесь. Налево. Еще раз налево.
Потом откинулся назад, припав щекой к стеклу, и внимательно приглядывался к темным домам на черных лужайках. Наконец произнес:
— Здесь. Вон тот дом с подъездной дорогой, там, где высокая изгородь.
— Подъехать ближе?
— Нет, — отрезал Гип. — Остановитесь подальше… здесь, чтобы хорошо его видеть.
Остановив машину, водитель обернулся:
— Приехали. С вас доллар и…
— Шшшш! — от этого звука водитель остолбенел.
Гип вглядывался в очертания слабо освещенного белого здания, осматривал строгий фасад, опрятные ставни, дверь под козырьком.
— Теперь едем домой, — проговорил он наконец.
На обратном пути никто не проронил ни слова. Гип сидел, прикрыв ладонью глаза. В уголке, который занимала Джейни, было темно и тихо.
Машина остановилась, Гип рассеянно раскрыл дверцу перед Джейни. Такси отъехало. Гип замер, уставившись на деньги, пальцем передвигая на ладони монетки.
— Джейни?
— Да, Гип.
Они вошли в дом. Гип включил свет. Джейни сняла с головы шляпку и уселась на кровать, сложив руки на коленях. Она ждала.
Он так углубился в себя, что казался ослепшим. А потом, не отводя глаз от монет, стал просыпаться. Он сжал деньги в кулак, потряс им, а потом выложил монеты перед Джейни.
— Они не мои.
— С чего ты это взял?
Он устало качнул головой.
— Нет, они не мои. И никогда не были моими. И те, что потрачены на карусели, и на все эти покупки, даже на кофе по утрам. Считаю, что это взаймы.
Она молчала.
— Тот дом, — рассеянно проговорил он, — я был в нем. Как раз перед самым арестом. Это я помню. Я постучал в дверь, грязный, свихнувшийся, а мне скомандовали кругом, чтобы не попрошайничал. Не имел я тогда денег. У меня только и было, что… — Из кармана на свет явилась плетеная трубка, блеснула в свете лампы.