Девочка никак не соглашалась покинуть лесную хижину.
— Почему я должна уходить? Я же совсем не знаю его.
— Мне не разрешают задерживать у себя моих детей. Если не хочешь идти с ним, не ходи, но рано или поздно тебе придется уйти. Я буду рада, если вы уйдете вместе, ибо у него золотой ключ, а тому, кто владеет этим ключом, бояться нечего. Ты ведь позаботишься о ней, верно, Мшинка?
— Конечно, — отозвался юноша.
Девочка искоса поглядела на него и вдруг поняла, что совершенно не имеет ничего против такого спутника.
— А если вы потеряете друг друга, — прибавила Бабушка, — когда будете проходить через… нет, никак не запомню, как называется тот край… Так вот, не пугайтесь и смело идите дальше.
Она поцеловала девочку в губы, а юношу в лоб, подвела их к двери и указала на восток. Мшинка и Узелок, взявшись за руки, зашагали в ту сторону. В правой руке юноша сжимал золотой ключ.
Так они шли очень долго, радуясь тому, что понимают разговоры обитателей леса. Вдобавок, они и сами учились на ходу лесному языку и вскоре уже могли спрашивать у животных, птиц и насекомых дорогу. Белки вели себя вполне дружелюбно и угощали путников орехами из своих запасов; пчелы, напротив, грубили и держались чрезвычайно заносчиво, поскольку ни девочка, ни юноша не были подданными их царицы, а потому ни о каком угощении не могло быть и речи. Слепые кроты приносили путникам земляные орехи и трюфели, объясняясь так, словно пасти у них были набиты то ли пряжей, то ли собственным бархатистым мехом. К тому времени, когда лес наконец кончился, Узелок и Мшинка крепко подружились, и девочка ни капельки не жалела о том, что послушалась Бабушку и отправилась в дорогу.
Деревья попадались реже; появились холмы, которые становились все круче и круче, и вот лес остался позади, и путники ступили на тропинку, которая уводила вверх по склону скалистого утеса. Внезапно перед ними возник дверной проем. Они миновали его и очутились в пещере, в которой было темно, хоть выколи глаз; идти теперь приходилось на ощупь. Через какое-то время свет возвратился. Они вышли из пещеры и двинулись по тропинке, что бежала по краю обрыва. Тропинка шла под уклон и вскоре вывела их на плато, окруженное со всех сторон высокими горами. Те горы, что возвышались впереди, казалось, царапали своими снеговыми вершинами небосвод. Над плато властвовало безмолвие, которое не нарушалось даже журчанием воды.
Глядя вниз, они не могли определить, что видят — травянистую равнину или огромное, застывшее в неподвижности озеро; знали только, что ничего подобного им до сих пор видеть не доводилось. Спуск был трудным и опасным, однако они решили не отступать и некоторое время спустя в целости и сохранности достигли подножия плато. Как оказалось, внизу простиралась равнина, как будто вымощенная песчаником. Лишь теперь они догадались, почему, смотря сверху, никак не могли сообразить, на что же такое глядят: повсюду пролегали тени. Чудилось, будто вокруг раскинулось настоящее море теней. В основном то были тени бесчисленного множества листьев, самых разных очертаний, колыхавшихся от малейшего дуновения ветерка, который, впрочем, если где-то и задувал, то уж точно не здесь. На горных склонах не росло ни деревца, и тем не менее равнину испещряли тени листьев, ветвей и стволов. Вскоре путники начали различать тени цветов; время от времени попадались тени птиц с раскрытыми клювами, словно выводящих заливистые трели. Иногда возникали призраки диковинных существ, что карабкались по стволам деревьев, сновали по ветвям и исчезали в густых кронах. Узелок и Мшинка зашагали через равнину и постепенно осознали, что идут как бы по колено в воде. Тени не просто лежали на земле, нет, они парили в воздухе, создавая нечто вроде туманного покрова. Девочка и юноша часто поднимали головы, пытаясь установить, откуда же берутся все эти причудливые формы и очертания, но видели только легкую серебристую дымку, что висела в небе, высоко над горными вершинами. Никаких лесов, никаких животных и птиц.
Мало-помалу в призрачном покрове стали появляться прорехи, а в некоторых местах на земле теней не было вообще — они лишь порхали в воздухе. Вот, помахивая широкими крыльями, проплыла тень загадочного существа, получеловека-полуптицы, вот показалась целая компания: тени играющих детей, а рядом — изящный женский силуэт; чуть дальше возникла на миг исполинская тень, которая сделала несколько шагов и, подобно остальным, растворилась в клубящейся призрачной массе. Порой из нее вырастали лица, исполненные неземной красоты или же неземного величия; порой появлялись пары — то влюбленные, которые шагали рука в руке, то отец с сыном, то братья или сестры, горячо обнимавшие друг друга; порой из пелены вылетали резвые кони — дикие или несущие на себе благородных всадников. Однако встречались и столь невыразимо прекрасные тени, очарование которых передать словами было просто невозможно.