Что-то заскрежетало внутри Джейни. Словно зубы о зубы. Она шла вперед, не останавливаясь. Сложив за спиной руки, она задрала вверх подбородок, чтобы встретить взгляд матери.
Голос Вимы смолк, его словно ветром сдуло.
Обойдя ее стороной, Джейни направилась в свою спальню и спокойно прикрыла за собой дверь.
Зубы гостя коротко лязгнули о бокал. Вима направилась к нему через комнату, опираясь на мебель, как на костыли и подпорки.
— Боже, — пробормотала она, — у меня самой от нее мурашки по телу…
— Веселенькое у тебя здесь местечко, — отозвался гость.
Джейни лежала в постели, ровная, гладкая и аккуратная, как зубочистка. Девочка не помнила, где отыскала такую оболочку, покрывавшую ее целиком. Она знала: если не сбрасывать ее, то ничего не случится.
Но если случится, прозвучал голосок, ты переломишься.
Но если я не переломлюсь, ничего не случится, отвечала она.
Но если случится…
Ночные часы чернели, черные часы уходили в ночь.
Распахнулась дверь, вспыхнул свет.
— Он ушел. Теперь, детка, я с тобой разберусь. Убирайся отсюда! — Купальный халат Вимы задел за дверной косяк; развернувшись, она вылетела из комнаты.
Откинув одеяло, Джейни спустила ноги и, не вполне понимая причину, принялась одеваться. Надела платьице из шотландки, колготки, туфельки с пряжками, фартучек с кружевными зайчиками. Завязки на кофточке напоминали пушистые короткие хвостики.
Вима сидела на кушетке и колотила по ней кулаком.
— Ты испортила весь мой празд… — она приложилась к бокалу, — …здник, а, стало быть, имеешь право узнать, что я праздновала. — Вима помахала желтым листком. — Умные девочки знают, что это такое, это называется телеграмма, и вот что она говорит, слушай: «С прискорбием извещаем, что ваш муж…» Пристрелили твоего отца, вот что это значит. А теперь мы с тобой будем жить так. Я делаю все, что хочу, а твой нос будет направлен в другую сторону. Не правда ли, хорошо я придумала?
Она повернулась, ожидая ответа. Но Джейни не было. Вима знала, что поиски напрасны, но что-то все же заставило ее броситься в прихожую, к шкафу, заглянуть на его верхнюю полку. Кроме елочных игрушек, там ничего не было, да и к тем не прикасались уже три года.
Вима в растерянности стояла посреди гостиной.
— Джейни? — шепнула она.
Продд говаривал: «Хороший базар — будут деньги, плохой базар — будет харч». Впрочем, в его собственном доме этот принцип не соблюдался: контакты с рынком были сведены к минимуму.
Когда Продд был молод, на этом месте уже стояла небольшая ферма. Поженившись, он кое-что пристроил к дому — так, комнатенку. Дин спал в ней, но предназначалась она не для него.
Перемену Дин ощутил прежде, чем кто-либо другой, раньше самой миссис Продд. Вдруг ее молчание стало иным. Она исполнилась горделивого самосозерцания. Дин молчал и не делал никаких выводов, он просто знал.
Как и всегда, он принялся за работу. Руки его были умелыми, и Продд говаривал, что наверняка парень прежде работал на ферме.
В тот день, когда Продд спустился на южный луг, Дин, без устали размахивающий косой, уже знал, что тот хочет сказать. Он теперь все понимал без труда. Опустив руки, Дин направился к опушке и воткнул косу в подгнивший пенек. Тем временем он пытался совладать со своим языком, все еще толстым и неуклюжим.
Продд медленно следовал за ним.
Слова вдруг сами пришли к Дину.
— Я думал, — проговорил он и замолчал. Продд был рад отсрочке. Дин продолжил: — Я должен идти, — это было неточно, — идти дальше, — понравился он. Так уже лучше.
— Ну, Дин. Зачем… куда?
Тот поглядел на фермера.
— Потому что ты сам этого хочешь.
— Разве тебе плохо у нас? — произнес Продд, сам того не желая.
— Да, — отвечал Дин, читая в мыслях Продда: «Знает ли он?». Собственный разум отозвался: «Знает, конечно», — и вслух добавил: — Пришло время идти дальше.
— Хорошо. — Продд пнул камень. Повернулся, глянул в сторону дома, так, чтобы не видеть Дина, и тому сразу сделалось легче. — Когда мы поселились здесь, мы построили комнату… Джекову, твою, если хочешь, ту, в которой ты живешь. Мы с Ма зовем ее Джековой. А почему, знаешь?
«Да», — подумал Дин.
— Ну, раз ты… раз ты сам собрался от нас, все не так уж и важно. Джек — это наш сын, — он стиснул руки. — Я понимаю, со стороны все это выглядит просто смешным. Джек… мы так были уверены в нем, даже отвели ему комнату. А он, Джек… — Продд вновь глянул на дом, на пристройку, на лес, охватывавший усадьбу зубастым кольцом, из которого кое-где выдавались клыки скал, — так и не родился.