— Как хочется пить…
— Собираются нас кормить или нет?.. Джонс поднялся во весь рост.
— Я капитан Эндрю Джонс. Советую всем проявлять сдержанность. Вытяните ноги. Можете по очереди размяться и походить, только не толпитесь в проходе. Будьте готовы мгновенно вернуться на место. Не увлекайтесь разговорами. Полагаю, что наши друзья из «Летнего пламени» запаслись едой и питьем для себя, а сначала еще съедят все, что найдется в вагоне-буфете. Что до нас с вами, нам придется дожидаться тех припасов, какие выделит и пришлет правительство.
— Сколько дожидаться?
— Наверное, до утра. Постарайтесь не пить из кранов в туалете. Это не питьевая вода. Вы же не хотите расстроить себе желудок? Разомнитесь немного, потом попробуйте заснуть.
— А нельзя попытаться удрать, капитан? Как-нибудь одолеть Раджита и тихо уйти по линии под покровом темноты?
— Эти люди, может, и не профессионалы, но глупостей они не делают. Пока не делают. Они будут отдыхать посменно, и половина останется на страже. По моей оценке, террористов по меньшей мере человек двадцать. Так что не стоит ворошить осиное гнездо. Нас перебьют. Вытяните ноги и соблюдайте спокойствие…
В тамбуре посверкивали огни фонариков. Время от времени мощный луч бил сквозь стеклянную дверь и шарил по вагону, как прожектор. Я дремал и просыпался, дремал и просыпался. Но дрожь меня не била, и руки не дергались.
К утру в горле пересохло, а в животе урчало от голода. Занимался яркий рассвет, и меловой период выглядел неприветливо, казалось, даже для его коренных обитателей. Раджит вернулся в радостном настроении: должно быть, его подменяли на вахте, и он выспался с комфортом, как в первом классе.
— Ну-ка заткнитесь! — заорал он. — Расчирикались, словно пташки. А рядом ястреб — это я. Так что берегитесь…
В полдень случилось непредвиденное. Вагон внезапно осел, застонал, заскрипел. Солнце за окнами полыхнуло теплом. Пейзаж стал поразительно ясным, затягивавшая его дымка исчезла. Послышались крики. Раджит повернул голову. Джонс напружинился, но тут же расслабился и выругался вполголоса:
— Чтоб им пусто было!..
— Что такое? — шепотом спросил я.
— Поле Свенсона каким-то образом отключили. Мы в фазе.
— Что?!..
— Мы в меловом периоде. И поезд, и пути. Нас отрезали. Лозунг правительства: не уступать террористам ни при каких обстоятельствах, так? Теперь мы на самом деле здесь, в прошлом. — Он повысил голос. — Нас бросили на произвол судьбы!
— Что вы там бормочете? — крикнул Раджит.
— Нам надо немедленно встретиться с вашим вожаком, с Анитой. Нам двоим моему соседу и мне.
— Я-то вам зачем? — вырвалось у меня.
— Вы мой талисман, — пробурчал Джонс. Через час нас позвали в головной вагон. Ни один из террористов не спал. В первом из тюремных вагонов сидели рядышком бизнесмен из Азии и негр — выходец с Карибских островов; оба явные заложники, они тем не менее следили за другими пассажирами с откровенным испугом. Бизнесмен выглядел просто потрясенным, он был весь в синяках, а в уголке его рта запеклась кровь. Неужели соседи по вагону ночью задали ему трепку? В буфете Джонс приметил пустые жестянки из-под напитков и обертки от сандвичей, но до просьбы дать нам пить не унизился. Впрочем, его вели в наручниках, а меня нет. Не исключено, что «Друзья Азии» захватили с собой всего два комплекта наручников, а второй надели на машиниста, коренастого седоватого мужчину лет под пятьдесят, скорчившегося на полу своей кабины.
— Мой друг Бернард, — тихо приветствовала нас Анита. — И генерал…
Она навела на Джонса пистолет, стараясь изо всех сил, чтобы движение выглядело небрежным. В кабине было тесно: кроме нее, тут находились еще три террориста, включая наших конвойных. Один нервничал так, что совсем посерел. Он готовился к смерти, но никак не к тому, что случилось.
— Повторяю, я всего-навсего капитан, — сказал Джонс.
И представился машинисту полным именем. Тот поморщился.
— Меня зовут Дейв Крей, — сказал машинист. — Они же утверждали, что этого не может быть! Поезд в туннеле времени — масса, принадлежащая двадцатому веку. И рельсы тоже — это якорь, привязывающий нас к нашему столетию. Так они говорили. Говорили, что, прежде чем снять поле, пришлось бы разобрать пути. Потому, мол, на поддержание поля уходит так мало Энергии. Едва что-то попадает в туннель, он начинает как бы поддерживать себя сам.
— Понимаете, Дейв, возможно, что поле действительно не может ослабнуть ниже определенного порога. Но может существовать еще и максимальный порог. Перешагните этот порог — и вот вам результат. Мне доводилось слышать, что результаты некоторых исследований были строго засекречены. В сущности, они не имели большого практического значения. Какой смысл перебрасывать людей на восемьдесят миллионов лет в прошлое, если сама система переброски при этом разрушается и их нельзя вернуть?