Включая капитана Джонса. К своему несчастью, он находился в самой середине группы.
Когда я посмел оторвать голову от травы, то на миг заподозрил, что мои «спасители» прибыли отнюдь де из Британии XX века. Над месивом тел склонились два вооруженных серых существа с вытянутыми мордами и в тяжелых очках. Какого черта им понадобились защитные костюмы? Дышат» было легко, воздух почти пьянил чистотой. Кое-как встав, я поднял руки вверх и крикнул:
— Я пассажир! Заложник!..
Вытянутые морды резко обернулись ко мне, но я понимал, что стрелять в меня они не станут. Перед атакой у них было вдоволь времени, чтобы разглядеть белокожего человека, бредущего в арьергарде, особняком от террористов. Вывод, что я не участник группы «Летнее пламя», а лишь подневольная жертва, напрашивался сам собой. Кроме того, им, вне сомнения, была нужна информация.
Один из вертолетов остался в меловом периоде, очевидно, приняв командование поездом. Меня вернули по воссозданному полю Свенсона в мое настоящее в другом вертолете, но перед тем меня заставили, тоже надеть защитный костюм.
Была ли потенциальная возможность заразы лишь предлогом для того, чтобы изолировать меня в суровом карантине, или это было действительно неизбежно? Не знаю. Восемьдесят миллионов лет — долгий срок. Вирусы и бактерии, процветавшие в меловом периоде, могли вымереть, исчезнуть или мутировать, превратившись во что-нибудь более знакомое, точно так же, как вымерли динозавры, а другие виды резко изменились. В своем первозданном виде микробы мелового периода способны опустошить современный мир. Поэтому необходимы тщательные исследования на мышах, морских свинках и обезьянах, которых подвергают воздействию нашей крови — крови тех, кто вернулся из прошлого. Так, по крайней мере, заявляют мои тюремщики.
Я не осведомлен о том, каким образом спасали пассажиров «Интерсити», хоть меня и заверяют клятвенно, что их спасли. Может, и лгут; но допускаю, что пассажирам доставили вертолетами воду и пищу, а затем по три-четыре человека за рейс переправили в Лондон и Бирмингем, разумеется, в защитных костюмах. Их допросили поодиночке, за ними понаблюдали какое-то время, а потом что? Отпустили к семьям?
Мне повезло гораздо меньше.
— Скажите все-таки, мистер Келли, почему террористы назвали себя группой «Летнее пламя»? — спросил меня динамик, наверное, в сотый раз.
Из-за стекла — с моей стороны зеркального, а с другой прозрачного — меня допрашивают разные голоса, но этот звучит особенно часто.
— Я уже объяснял вам это до полного посинения.
— Если вы действительно посинеете, мистер Келли, придется заподозрить худшее — что вы заразились. Почему вы оказались заодно с террористами? Назовите, наконец, истинную причину!
— Вовсе я не был с ними заодно! Я категорически не согласен с ними и с их методами!
— Тогда почему вы сопровождали их? Большей частью голос терпелив и даже участлив, но может и прикрикнуть.
— По той же причине, что и капитан Джонс.
— Он был в наручниках, а вы нет.
— Как же это вы разобрались, кто был в наручниках, после того как разнесли всю группу на куски прямой наводкой?
Я умею дерзить, если захочу, понемногу на каждом допросе, но могу и унизиться до смиренной мольбы.
— У вас много родственников-ирландцев, мистер Келли?
— А вы что, до сих пор не выяснили?
— Зачем вы три года назад ездили в Кейтнесс? На самую макушку Шотландии, безлюдную и голую…