Несколькими месяцами позже Торн путешествовал с Колгейтом в горах Калифорнии. Он вспоминает: «Колгейт, один из лучших экспертов в Америке по течению жидкости и излучению, был глубоко вовлечен в американский проект супербомбы на его последнем этапе и был одним из тех трех ливерморских физиков, которые смоделировали схлопывание звезд на компьютере. Я поставил перед Колгейтом тот же самый вопрос, который раньше задавал Зельдовичу, и мне был дан тот же самый ответ: поток устойчив; газ не может обойти силы давления рентгеновского излучения образованием языков.
«Откуда ты знаешь, Стирлинг?» — спросил я. «Это было показано», — ответил он. «Где я могу найти этот расчет или результаты эксперимента?» — спрашиваю я. «Не знаю»…
«Это очень странно, — заявил я Стирлингу. — Зельдович сказал мне а точности то же самое — поток стабилен. Но он, как и ты, не представил мне никаких доказательств».
«О! Это очаровательно. Значит, Зельдович действительно знал», — ответил Стирлинг. И тогда я все понял. Я не хотел знать, но аывод напрашивался сам собой. ИдеяТел-лера-Улама, судя по всему, состояла в использовании рентгеновского излучения, испущенного в первую микросекунду начала распада (атомной бомбы), для того, чтобы помочь сжать и поджечь термоядерное горючее супербомбы. То, чтоэтодей-ствительно было частью идеи Тел-лера-Улама, было подтверждено в 80-х несколькими открытыми публикациями в Америке, иначе я бы об этом здесь не упоминал».
«Где начало того конца, которым оканчивается начало?»
Козьма Прутков. «Плоды раздумья».Святослав Логинов ЧАСЫ
У Севодняева остановились часы. Он купил их два месяца назад и с тех пор уже трижды ремонтировал. Теперь они остановились окончательно.
— Дешевле новые купить, — сказал знакомый мастер, возвращая замолкший механизм.
Севодняев покорно забрал часы. На всякий случай он зашел еще к двум знакомым часовым мастерам, но получил тот же самый ответ. Нет ничего удивительного, что у Севодняева было столько знакомых часовщиков. Часы у него ломались каждую неделю и непременно требовали капитальной починки. Так что большую часть жизни Севодняев ходил, имея самое смутное представление о течении времени, а приемщики ремонтных мастерских знали его в лицо.
Часы вообще давно и прочно не любили Севодняева. Свои первые часы Севодняев получил в подарок на шестнадцать лет и проносил ровно один день. К вечеру на запястье болтался лишь целехонький ремешок, а подарок исчез бесследно.
Ругали за часы долго.
— Подарили вещь, — жаловалась в воздух мать, — так ему непременно надо сгубить!..
Из этого первого урока Севодняев вынес только убеждение, что часы это «вещь», но что такой вещью ему никогда не обладать, дошло до него много позже.
С тех пор Севодняеву еще не раз дарили часы, и сам он покупал их, но конец всегда был плачевен. Часы или терялись, или безнадежно ломались, и их безжизненные корпуса отправлялись в ящик серванта, который с годами все больше напоминал склад металлолома.
Негативное влияние Севодняева распространялось и на чужие часы. Если родственники или друзья давали Севодняеву поносить свой хронометр, вскоре он уже стоял, и только немедленное возвращение в хозяйские руки могло спасти впавший в коматозное состояние механизм. Бывало, случайный прохожий, к которому несчастный Севодняев обращался со сакраментальным вопросом: «Который час?» — бросив взгляд на циферблат, недоуменно шевелил губами, тряс рукой, подносил ее к уху, а потом извинялся:
— Ничем не могу помочь. Мои остановились.
Над Севодняевым смеялись, ему не верили. Потом знакомые, уступая фактам, признавали, что дело неладно, и начинали искать причину. Причин не было. Севодняев отличался аккуратностью, часы не бил и заводил всегда в одно и то же время. Говорили, что он пережимает пружину, когда заводит часы. Тогда Севодняев предлагал эксперимент: пусть скептик сам заводит севодняевские часы в удобное ему время. Обычно эксперимент прерывался на четвертый день — часы переставали ходить.
Один приятель, слегка свихнувшийся на почве самосовершенствования, объявил, что Севодняев обладает мощным биополем, и посоветовал наклеивать под часы кусочек лейкопластыря. Кисть, стянутая лейкопластырем, болела, а часы все равно не ходили. Не помогал и лейкопластырь, наклеенный прямо на корпус часов. Тогда приятель начал таинственно рассуждать, что в присутствии инопланетян часы тоже не ходят.