От верчения головой у Риты заныла шея. Повозка тряско катилась по булыжникам и плиткам мостовых, между рядами пышных сикомор и стройных финиковых пальм. Клонясь к западу, солнце заливало город оранжевым пламенем — совсем как в тот день, когда паром с Ритой на борту входил в Великую гавань. Студенты в белых и желтых мантиях — по большей части мужчины, — проходя мимо экипажа, с любопытством рассматривали Риту, а она встречала их взгляды с отвагой и спокойствием, которых на самом деле не испытывала. Ей тут не очень нравилось, во всяком случае сейчас. Могло и вообще не понравиться. Это вселяло тревогу. Ведь как ни крути, Мусейон — средоточие науки и культуры, центр всего Западного мира, и ей тут есть чему поучиться.
Самое сохранившееся древнее здание — бывшая Центральная Библиотека — ныне вмещало кабинеты администрации и квартиры академиков. Некогда пышное, ухоженное, теперь оно выглядело довольно сиро. Три этажа; фасад облицован мрамором и ониксом; рельефные украшения — среди них тысячелетние гротески, напоминающие о Третьем Парсанском Восстании[14], поблескивают позолотой.
Около полувека назад на стенах появились вкрапления более светлого мрамора — пришлось заменить растрескавшиеся плиты. Пока с Мусейоном враждовало только время, даже ливийские ракеты, терзавшие дельту, ни разу не залетали в его владения.
Дорожка вела сквозь арку во внутренний двор — крестообразный, выложенный в шахматном порядке шлифованными плитами гранита и оникса. В центре бил из пасти каменного льва фонтан, по углам креста росли экзоты, привезенные из Айфиопии и с берегов Великого Южного моря.
Повозка резко затормозила, накренилась; Рита спустилась на плитчатку. К ней приблизился низкорослый юнец в модной черной тунике и тевтонских лосинах; узкое темнокожее лицо расплылось в белозубой улыбке.
— Необычайно рад встрече с внучкой софе Патрикии. — Легкий поклон, рука взлетела над головой в приветственном жесте. — Меня зовут Селевк, я из Никейи, это возле Гиппо. Я ассистент библиофилакса. Добро пожаловать в Библиотеку.
Он снова едва заметно поклонился и жестом предложил следовать за ним. На мгновение Рита закрыла глаза, чтобы проверить, в сохранности ли Ключ. По всей видимости, никто к нему не притрагивался и даже не приближался. Девушка пошла за Селевком.
Для ученого такого ранга, как библиофилакс, кабинет на первом этаже выглядел довольно скромно. В одном углу, за столами, составленными треугольником, в свете из открытого окна корпели над бумагами трое секретарей. Рядом вздымался до потолка типографский пресс, заваленный кипами листов. Подле пресса, на массивной деревянной станине, гудел и лязгал большой электрический графомеханос. Сам библиофилакс трудился под широким окном в противоположном углу, за иоудайской четырехстворчатой ширмой из резного кедра. Молодой ассистент вежливо проводил Риту за ширму.
Приподняв выбритую до глянца голову, библиофилакс холодно взглянул на посетительницу, затем с мимолетной, почти незаметной улыбкой встал и поднял руку над головой. Рита повторила жест и опустилась в указанное Каллимакосом кресло из ивовых прутьев.
— Надеюсь, с жильем никаких проблем, — произнес он.
Рита кивнула, посчитав, что не стоит жаловаться по пустякам.
— Видеть вас в этих стенах — для меня большая честь. — Он выложил на стол досье в палец толщиной — стопку бумаг, стиснутых двумя листами картона, — и раскрыл на длинном списке. Рита узнала копию своей учебной программы с оценками по каждой дисциплине.
— А вы и впрямь отличница, особенно в математике и физике. И у нас выбрали схожие курсы. Да, у наших профессоров есть чему поучиться, все-таки Мусейон гораздо крупнее Академейи, научные кадры стекаются к нам со всей Ойкумены и даже извне.
— Я с нетерпением жду начала семестра.
— Вот что меня интересует. Еще до прибытия к нам вы подали несколько странное прошение. Кроме зачисления на кафедру механикоса Зевса Аммона Деметриоса, что само по себе необычно, вы хотите приватной аудиенции у Ее Императорского Величества. Вас не затруднит поведать, в чем причина этого прошения?
Прежде чем Рита успела ответить, библиофилакс поднял руку.
— Это в ваших интересах, поскольку мы заботимся о благополучии всех студентов Мусейона.
Рита закрыла рот, подумала еще секунду и сказала: