— Эй!
— Джо, это ты? — Подожди минутку, я сейчас выйду…
Но Джо уже поднялся на три ступеньки к узенькой нише и ударил в деревянную дверь — взвизгнув, она распахнулась.
Стрелки старинных часов, прячущихся в углублении книжной полки, от пола до потолка заставленной книгами, показывали без двадцати три.
— Послушай, от тебя одно только беспокойство, — сказал Максимиллиан. — Будь я хоть капельку раздражительнее, я давно зашвырнул бы тебя обратно в тот проклятый кошмар, из которого ты явился.
— Попробуй. — Джо развалился в кожаном кресле и задрал ноги на письменный стол, за которым сидел Максимиллиан.
Максимиллиан отодвинул в сторожу две стопки книг и сквозь очки в черной пластмассовой оправе уставился на Джо. Пальцы его сплелись в большой, пронизанный вздутыми венами клубок.
— Ну, что там у тебя стряслось на этот раз? И убери-ка ноги со стола.
Джо послушно опустил ноги на пол.
— Я только что отделался от Морганты.
— А почему бы тебе не пойти и не пожаловаться на свои любовные неудачи кому-нибудь другому? — Максимиллиан откинулся назад и сам задрал ноги на стол. При этом две толстенные книги свалились на пол. Каблуком он задел хрустальное пресс-папье, оно отлетело к краю стола и чуть было не…
Джо ловко поймал его.
— Спасибо, — сказал Максимиллиан.
Но Джо не торопился ставить его на место, вместо этого он с любопытством стал разглядывать сверкающие хрустальные грани.
— Послушай… что это у тебя за штука? — спросил Джо, взвешивая на ладони кусок хрусталя.
— Это? — Максимиллиан поднял глаза. Брови его сошлись на переносице. — Когда смотришь, в глубине хрусталя виден мост перед главными воротами.
— Я так и думал. — Джо резко повернулся и что есть силы швырнул пресс-папье в стену.
Оно глухо ударилось о толстую портьеру, та содрогнулась, от нее отделилась плотная стена пыли и тут же стала разрушаться, отдельные куски ее на глазах превращались в огромных серых драконов; те в свою очередь распадались, плодя грифов, размерами поменьше, а эти последние, наконец, рассыпались на крохотных летучих мышей, которые немедленно и бесследно исчезли неизвестно куда. Пресс-папье бухнулось на сваленный в кучу гобелен и застрекотало по доскам пола к столу.
Максимиллиан подобрал его, положил перед собой и, упершись локтями в ручки кресла, наклонился над кристаллом. Внимательно рассмотрев его со всех сторон, он произнес:
— Ты что, в самом деле расстроился из-за Морганты? — Он выпрямился, достал свою пенковую трубку, набил ее табаком из стоящей рядом коробки, выполненной в виде головы бабуина. Желтые глаза зверя поднялись кверху, следуя за его рукой, два раза моргнули и снова скрестились на плоском, черном и, похоже, вечно влажном носу. — Ладно, рассказывай.
— Макс, — отозвался Джо, — ведь ты же знаешь, прекрасно знаешь, что ты — всего-навсего плод моего воображения. Ну почему ты никак не хочешь с этим согласиться?
— Потому что все наоборот, милый мой: это ты — плод моей фантазии. — Максимиллиан втянул в трубку цветок пламени, распустившийся на конце спички. Выпустив несколько густых клубов дыма, он погладил большим пальцем чашку трубки. — Но я бы хотел поговорить с тобой о Моргайте. Ты и в самом деле не хочешь попробовать еще раз?
— Нет.
— Послушай, Джо…
— Макс, я наконец все понял. Когда-то очень давно мне пришла в голову фантазия создать нечто такое, чего я уже никогда не смогу уничтожить. Я был тогда очень одинок. Мне хотелось, чтобы рядом оказался хоть кто-то, совершенно не похожий на меня. Я взял и создал Максимиллиана. И уже никак больше не мог от него избавиться. Вдобавок я заставил себя забыть, что это именно я сотворил его…
— Ты это серьезно, Джо? Но ведь все было наоборот: это я сотворил тебя! И прекрасно помню, как я это делал. Я очень хорошо помню то время, когда тебя еще тут не было. И даже помню время до того, как тебя тут не было.
— Но неужели ты не понимаешь, что именно я велел тебе помнить об этом?
— Послушай, Джо, ведь все, что касается тебя, — ну совершенная нелепость! Начиная с того, что ты грохочешь с утра до вечера вверх и вниз по лестницам, и кончая твоим этим диким нарядом. Разве подобный кретин может быть настоящим?
— А все потому, Макс, что ты не способен постичь, как люди могут совершать нечто неординарное, не укладывающееся в твои сухие мозги. Ты же сам не раз признавался мне в этом. А раз так, тогда скажи, как сам-то ты можешь считать себя настоящим?
— Ну что же, неплохой вопрос!
— Если ты утверждаешь, что именно ты сотворил меня, тогда почему ты не в силах меня уничтожить, как я только что уничтожил Морганту?