— Должно быть, моя капризка дала побег, — предположила Хелин. — Поразительная жизнестойкость.
Достигнув трех метров высоты, капризка Хелин зацвела. Гроздья цветов, словно рой светлячков, имели столь интенсивную окраску, что, казалось, от них исходит тепло, и даже после заката солнца в призрачном свете трех лун их было видно, по крайней мере, за квартал.
То, что капризка Хелин зацвела, я узнал от жены и, улучив свободную минуту, пошел полюбоваться растением. На крыльце дома Хелин сидело четверо привидок — самец, две самочки и один двуполый Встретив меня холодными рыбьими улыбками, они вновь уставились на цветущую капризку. Никогда толком не разберешь, что у привидок на уме, но эти, казалось, были зачарованы кустом.
Так мы сидели и молчали. Через минуту двуполый повернулся ко мне и, разевая не в такт словам беззубый рот, спросил:
— Красивый куст, да?
— Да, — подтвердил я. — Красивый.
— И мы находим его красивым.
— Приятно, что у нас одно мнение.
— И цветы очень красивые.
— Да, очень красивые.
Внешне привидки не слишком симпатичны — низенькие, склизкие, бледно-зеленые, словно полупрозрачные кальмары, передвигающиеся по суше на многочисленных щупальцах. Дружелюбными их не назовешь, но, во всяком случае, они миролюбивы и вежливы, и нашей высадке и дальнейшему продвижению на новые земли не препятствовали. Что они думают о нас, никому не ведомо. В их убогом представлении, мы, скорее всего, боги, сошедшие с небес в огненных колесницах. При нашем появлении они поспешно отступили на восток и наверняка нашли там себе новые земли. Время от времени они появляются в городе, глазеют на все и вся, изредка заговаривают с нами. На англике они изъясняются вполне сносно. Сказались, видимо, врожденные способности к звукоподражанию.
Еще минут пять — десять я и привидки сидели на крыльце и любовались цветущей капризкой, уже сравнявшейся высотой с домом Хелин. Меня поразило, что при малейшем дуновении ветра из раскрывшихся цветков густыми облаками вылетала пыльца. Цветочный аромат очаровывал. Вначале он мне напомнил духи, которыми много лет назад пользовалась моя мать, затем — аромат молодого недобродившего вина, а еще через минуту я будто уткнулся носом в грудь жены — сразу после того как она приняла ванну.
Вскоре в квартале от городской площади появилась третья капризка. Чуть позже — рядом — четвертая. Через день их повылазило столько, что мы сбились со счета.
Тогда-то и начались неприятности. Поначалу не слишком серьезные. Цветы на капризках опали, и на их месте завязались ярко-красные стручки. Прошло несколько солнечных дней, стручки разбухли и начали с оглушительным грохотом взрываться, разбрасывая, словно картечь, на десятки метров вокруг семена с острыми кромками. Едва коснувшись земли, семена прорастали. Прежде чем мы догадались напялить на себя пластиковые кольчуги и шлемы, пострадало одиннадцать человек, а Сэм Кингстон лишился правого глаза.
Листья на отцветших капризках наполнились жидкостью, близкой по составу к серной кислоте. При малейшем ветерке листья срывались с веток и кружили в воздухе, точно хищные птицы. Если такой лист даже слегка касался кожи, ожог не проходил неделями.
Правда, все жгучие листья скоро облетели, но тут же выросли новые. Эти были крупнее и мясистей прежних, а с их кончиков то и дело опадали белые кристаллы. Тогда-то на городскую площадь, точно угорелая, примчалась Хелин и заголосила:
— Мой сад умирает! Растения гибнут! Все, кроме капризок!
Кристаллы оказались гидроокисью натрия — едким натром. Капризки, извлекая это вещество из грунтовых вод, накапливали его в специальных полостях стволов, и падающие с листьев кристаллы вскоре превращали землю вокруг в щелочную пустыню, где могли расти только капризки.
К тому времени долину заполонили капризки. Они были повсюду — перед жилыми домами и амбарами, вдоль улиц и в парке… Появились они и за городом, поначалу только по краям полей, но белая зона смерти, ширясь день ото дня, вытесняла земные растения.
— Выкорчуем их, — предложил я на общем собрании.
Меня тут же поддержал Майк Зуков, а затем и все остальные жители городка. Мы вышли на улицы с тепловыми колунами и бензопилами и, начав с капризки Хелин, через три часа свалили их не меньше двух десятков.