Сложно сказать что-то новое о предмете, которому посвящено уже бесчисленное множество публикаций. К тому же каждый из нас может судить об этом феномене воочию, что вовсе не облегчает задачу автора настоящих заметок. Правда, одна любопытная деталь: задаваясь вопросом, откуда, собственно, возникла столь необъяснимая популярность телесериалов, авторы большинства материалов прочитывают ситуацию как бы «с чистого листа». Словно этот «заморский фрукт» в одночасье завоевал сердца наших сограждан А между тем первая наша встреча с телесериалом состоялась примерно три десятка лет назад. Тогда всеобщее внимание владельцев черно-белых телеэкранов привлек сериал. М. Анчарова «День за днем» (Кстати, любителям фантастики будет интересно узнать, что до этого Анчаров был известен своим фантастическим сборником «Сода-Солнце», очень светлым и добрым, и званием первого советского барда, которое он заслужил своими песнями.) Сегодня, думается, нет нужды вдаваться в сюжетные подробности первого телесериала, важно другое — те зрительские чувства, которые остались в памяти и доныне. Каждый раз мы искренне сопереживали персонажам, как всем тогда казалось, захватывающего действа. Почему? Видимо, потому что сразу почувствовали себя не только пассивными созерцателями, но и непосредственными соучастниками всего происходящего Вдруг возникла незримая, но прочнейшая двусторонняя связь; необычная по тем временам откровенность представления не укладывалась в рамки тогдашнего общественного сознания: нам показали мельчайшие подробности каждодневной жизни нескольких семей — обитателей одной коммунальной квартиры. Шла вторая половина 60-х, время послехрущевской оттепели, которая нас не очень-то и «разморозила»: Люди старшего поколения воспринимали сериал едва ли не как нечто, подсмотренное в замочную скважину, не веря поначалу в подобную открытость, поскольку в жизни привыкли абсолютно к другому. Незатейливый бытовой сюжет, заполненный к тому же назидательными монологами, стал вдруг удивительно родным. Любая семья, каждодневно смотревшая «День за днем», сама как бы поселялась в той коммунальной телеквартире и готова была отдать любому из ее обитателей последнюю рубашку. Наверное, впервые нам попытались показать самих себя такими, какими мы были или, что точнее, какими себе казались. Чтобы понять чувства тогдашних зрителей, надо вспомнить телепрограммы тех, уже давних лет. Это были победные реляции об очередных успехах, героика будней «простых тружеников», борьба «отличного» с «хорошим» и, на десерт, о делах в каком-нибудь очередном далеком Гондурасе. И вдруг на этом фоне — впервые вроде бы о таких же, как мы, о людях из коммуналки!
Успех сериала был оглушительным Настолько, что сам Анчаров, не избалованный вниманием публики, откровенно признавался, что даже отдаленно не предполагал подобного живейшего интереса аудитории. Критики снисходительно отмечая просчеты сюжета, выспренность монологов, схематичность персонажей, намекали на то, что сериал вытянул великолепный актерский ансамбль и умелая режиссура. Тот, кто видел недавнее повторение сериала на канале ТВ-6, мог убедиться, что «ансамбль» был самый обычный для тех годов, а режиссура — откровенно банальна. Сериал подняла на пьедестал идея, рожденная психологией коммуналки: до чего же интересно изо дня в день наблюдать жизнь соседей и, встречаясь на общей кухне, втайне знать, что все подробности их нехитрых взаимоотношений тебе хорошо известны…
ОГРОМНАЯ ПОПУЛЯРНОСТЬ анчаровского сериала — жанра, доселе у нас неведомого, побудила О. и А. Лавровых предложить телевидению свой. Но что интересно: на Западе к тому времени уже существовали подробные киноведческие работы, четко отграничивающие рамки жанра — семейный (или бытовой) сериал и сериал криминальный. Была определена специфика каждого из них, указаны определенные закономерности восприятия, найдены и те «кнопки», на которые должен нажимать режиссер в том или ином случае. Словом, зарубежная, в основном американская, критика в те времена выступала за чистоту жанра, подчеркивая, что ожидания зрителей в каждом случае различны и пытаться создать некий «синкретический» телематериал, значит, погубить шоу.
Лавровы поступили вразрез с теорией. Воспользовавшись опытом Анчарова, под видом детективного сюжета они создали некие бытовые хроники — всякий раз иные, но объединенные «семьей» знатоков — и не только не погибли, а победно прозвучали на экране. Были демонстративно нарушены все законы детективного жанра: зритель с самого начала знал, кто преступник. Зато аудитория получила редкую возможность в подробностях, в деталях подсмотреть, как живут соседи из «денежного» мира, и удовлетворить свое нравственное чувство, увидев, как хапугу-соседа увозит «воронок».