Лейтенант выдержал положенную по инструкции паузу. Пахарь молчал, и Давыденко решил: хватит. Пора кончать. Время переходить к делу. Еще минута, и все. Надо бородатого брать. Такова программа контакта. Пункт пять.
— Эй… — начал он и осекся.
Потому что с местным творилось что-то уж очень неладное. Вроде как он стал короче.
Лейтенант соображал. Он протер рукавом глаза, и пока протирал, дед заметно укоротился.
— Черт! — сказал Давыденко и повернулся к своим товарищам. А вдруг они что-нибудь понимают в творящемся безобразии. Но те смотрели сквозь главного такими детскими безоблачными глазами, что лейтенант понял: эти ему не советчики.
От деда оставались буквально плечи, руки и борода. Да на земле перед ним стояла, прикрывая его, словно парижская баррикада, та безлошадная дедова соха, на которую он только что опирался.
— Куда? Эй! — закричал Давыденко. — Стой!
Из-за спины лейтенанта высунул голову некто худой, щуплый, в очках и с лаковой бороденкой.
— Я знаю, я знаю… — Голос его срывался, как у всякого выскочки, стремящегося опередить других.
— Я сам знаю, — сказал лейтенант, как отсек. Очечки враз стали тусклыми и погасли.
А Давыденко уже командовал:
— Рябый, Гершток, Сенюшкин. Быстро. С лопатами. Дед под землю уходит. Вон, одна плешь торчит. Скорей! Ибрагимов — на помощь. Черт, весь ушел!
Копать. Ибрагимов, чурка безмозглая! Да не причиндатором, а лопатой! Отставить причиндаторы, кому говорю!
За спиной лейтенанта стало просторно, там загулял ветерок.
Впереди над полем взлетали и падали белые черенки лопат. Локти копающих ходили мерно, как рычаги.
Пришельцы копали планету. Планета не сопротивлялась. Планета была умна. Пахарь продолжал делать дело руками пришлых людей.
Ком земли, прошитый белыми волосками корней, откатился к сапогам старшего лейтенанта. Лейтенант вдавил свой каблук в эту зыбкую земляную плоть, и на земле отпечатались мелкие паучки звезд, забранные в контур пятиугольника, — эмблема Космофлота.
— Пусто, — сказал лейтенант, заглядывая за спины землекопов. — Никого. Неужто ушел в глубину?
Опять засверкали стекла очкастого выскочки.
— Товарищ лейтенант, я, кажется, понимаю…
— Во-первых, старший лейтенант, а во-вторых — как тебя там…штаб… штуб?..
— Космозоолог Герштейн.
— Так вот, зоотехник Горшков, понимать — это моя забота, а твоя — молчать и копать.
Тут острие лопаты бортинженера Сенюшкина и его запотевшее от труда лицо повернулись в сторону леса.
— Холмик, товарищ старший лейтенант. Там. Левее того пенька. Раньше вроде бы не было.
— Говоришь, не было? — Давыденко надавил пальцем на правый глаз. — Пожалуй, и правда не было. Ах, дед! Ах, зараза! Мы, как гады, копаем вглубь, а он, падло, по горизонтали чешет. Сенюшкин. Ибрагимов. И ты, зоотехник. Всем к тому холмику. Быстро. Копать.
Солнце неподвижно стояло в воздухе. Тень от ракеты, как упала когда-то, развернувшись на земле мутной пепельной полосой, так и продолжала лежать. Она чувствовала себя здесь хозяйкой.
Холмик вскоре исчез, превратившись в могильную яму.
По черенкам лопат, по зазубренным лезвиям скатывались желтые горошины пота. Люди трудились. Солнце стояло. Поляна превращалась во вспаханное поле. Земля знала, что делает.
— Вот он. Всем туда. Гершток. Ибрагимов.
И опять: пот, труд, могила.
— Ушел. Ну, ловкач. — Давыденко сплюнул в очередную вырытую траншею. — Нет, так дело не пойдет.
Плевок еще не впитался в землю, а лейтенант зигзагами, как положено, уже бежал к ракете. Подойдя к самому борту, он снял с ремня стереотрубу и с размаху ударил ею по обгорелой обшивке. Потом ударил еще. Второй удар был короче. Сделав два условных удара, лейтенант задрал голову вверх и заорал что есть мочи:
— Там, на борту! Срочно спускайте экскаватор. Закопался чертов экспонат, без экскаватора не отроешь!
Рядом с лейтенантом встал малогабаритный землеройный автомат типа «Урал», управляемый голосом.
— Слушай мою команду. — Лейтенант взял власть над машиной.
Экскаватор его команду почему-то не слушал. Он стоял как стоял, даже дрожь прошла.
Давыденко не стал смущаться. Смущаться лейтенант не любил. Решив, что машина, может быть, слегка глуховата, он добавил голосу грома:
— Слушай мою команду!.
Глухонемой экскаватор стоял без движения.
Сенюшкин, бортинженер, тихонько, как бы разговаривая с лопатой, сказал:
— Белая кнопка на пульте. Питание.
— Ага, — вдруг прокричал Давыденко, хлопнув раструбом причиндатора о бедную стереотрубу, — а питание? Идиоты! А питание кто подключать будет? Белая кнопка на пульте. Совсем отупели, бездельники.