— Если ей достанет твердости хорошо изобразить всадницу и лошадь, я оценю это в пятьсот шиллингов.
— Благодарю вас, сеньор.
Нахмурившись, Фитзалан сурово уставился на старика.
— Но если полотно мне не понравится, ты его съешь!
— Да, сеньор, благодарю вас.
Крепко сцепив перед собой руки (отчасти, чтобы скрыть дрожь) и низко кланяясь, как приговореннйй, чью казнь только что отложили, мастер Хобарт удалился.
— Хобарт!
— Да, сеньор?
— Подожди. Эта картина… Ты начинай работать, мастер Хобарт, но не спеши. Понял?
— Да, сеньор, — тупо ответил художник, хотя не понял ничего.
— Мисс Элике — очень послушная и любящая дочь. Вместе с тем она… как бы это выразиться… бывает нетерпеливой, если не сказать, упрямой.
— Точно так, сеньор.
— Нет, не точно так! Черт бы тебя побрал. Неужели ты и впрямь так бестолков?
— Я понял, сеньор. Вся округа знает, что мисс Элике…
— Хобарт, ты выживший из ума старик. Ты ничего не понимаешь в женщинах.
— Ничего, сеньор.
Неожиданно до Фитзалана дошло, что Хобарт действительно выживший из ума старик, ничего не понимающий в женщинах.
— Прости, меня, старина. Я был груб с тобой.
— Вы оказываете мне слишком много чести, сеньор.
Фитзалан улыбнулся.
— Поделюсь с тобой как с другом, Хобарт. У мисс Элике, да благословит ее Лудд, весьма странные причуды. Ей нужны потехи и развлечения. А женские развлечения дорого стоят, Хобарт. Взять эту картину. Сможешь сделать ее за неделю?
— Видите ли, сеньор…
— Сможешь или нет?
— Да, сеньор.
— Вот мы и дошли до главного. Ты не сделаешь ее за неделю, мастер Хобарт. Ты не сделаешь ее и за месяц. Тебе потребуется время. Много времени. Ты должен сделать массу набросков и извести мою дочь позированием, или как оно там называется. Работать много и долго, ясно?
— Ясно, сеньор.
— Мисс Элике будет тебя ругать. Я выскажу свое недовольство. Но ты не торопись. Понимаешь меня, Хобарт?
— Да, сеньор.
— У мисс Элике слишком много свободного времени. Ты займешь ее время, сколько сможешь, только чтобы это не бросалось в глаза. И… твой ученик, толковый ли он парень?
— О сеньор! — Хобарт почувствовал себя увереннее. — Это самый смышленый и работоспособный молодой человек, его успехи в обращении с кистью, мелом, карандашом, углем и угольным…
— Довольно! Ни к чему перечислять его воинские доблести. Я видел парня возле замка, Хобарт, да и во владении встречал не раз. Весьма приятный юноша. Да, весьма приятный. Пусть он прислуживает мисс Элике. Пусть выезжает с ней, гуляет. Пусть сделает побольше этих, как вы, черт побери, их называете?
— Предварительных набросков? — рискнул Хобарт.
— Набросков, рисунков, что хочет, но чтобы два месяца у девчонки не было ни одного свободного дня, а лучше и вечера тоже. Понял?
— А как же мисс Элике, сеньор? Ведь она устанет…
— Плевать на мисс Элике! Женщины не устают, когда на них смотрят или когда вокруг вертятся восхищенные художники… Семьсот пятьдесят, Хобарт, и ни пенни больше. Ты выслушал мои требования. Теперь ступай.
Хобарт попятился, на лбу у него выступил пот. Безусловно, новые заботы можно утопить только во французской или шотландской водке. Характер мисс Элике был хорошо известен. Кроме того, с печальной ясностью Хобарт осознал, что никогда не был силен в лошадях.
6
Мисс Элике доводила Кирона до отчаяния. Это была необузданная юная леди. Дикая, очаровательная, властная, скучающая. И умная. Достаточно умная, чтобы сообразить, что Кирона принесли в жертву, дабы ее умилостивить; перед ней мальчик для битья. Как бы то ни было, применять хлыст ей нравилось — и на словах, и на деле.
В первое же утро, когда Кирон явился с угольными палочками, бумагой и мольбертом, она принялась изводить его едкими замечаниями по поводу его костюма, акцента, происхождения, невежественности.
Кирон установил мольберт и приступил к работе. Но рука его дрожала, и рисунок выходил ужасно. Кирон это видел; девушка тоже.
Мастер Хобарт, как мог, осторожно объяснил Кирону его миссию.
— Видишь ли, сынок, — старик все чаще прибегал к такому обращению, здесь замешаны дипломатические соображения. Сеньор Фитзалан был со мной совершенно откровенен. Он хочет, чтобы мисс Элике несколько отвлекли. Я уже стар для таких дел. Поэтому…
— Поэтому дежурной обезьянкой буду я, — сказал Кирон спокойно.
— Я бы не стал определять твою роль такими словами. — Хобарт не сумел скрыть раздражения. — Твоя задача — наброски, без которых нам не обойтись при выборе окончательной композиции.