Дриннил'иб так и не завел ни жен, ни лежбища, за что прослыл в ду'утианском обществе безродным бродягой. В жизни Дрина присутствовало некто или нечто, некий эрзац семейного благополучия, посему в отношениях с соплеменниками особой напряженности все же не возникало. Правда, некоторые самки иногда намекали, что не прочь присоединиться к гарему (которого у командора не было). От спаривания Дрин уклонялся: немногочисленные попытки познакомиться с этой сферой жизни оставили на душе скверный осадок.
Битком набитая аудитория наконец стихла, и появился ведущий, прославленный критик и общественный деятель Зо Ким, уполномоченный огласить имя лауреата. Спланировав над собравшимися, он с клетианским достоинством приземлился на сцене, сделав всего пару сдержанных взмахов угольно-черными крыльями и жестко опустившись на обе ноги. Он прибыл один: этот клетианин привык балансировать на грани. По слухам, его супруга Би Тан осталась на внешнем полюсе трудиться над очередным романом. Она прославилась тем, что никогда не носила с собой интерком по причинам, вполне понятным и клетианам, и писателям.
Зо Ким устремился к церемониймейстеру.
Мун уже не смеялся. Более того, насколько мог судить Дрин, человек выглядел напуганным до полусмерти. Он что, отказывается вручить конверт ведущему? Дрин сдерживался изо всех сил, ведь это, быть может, именно его премия! В своей рецензии Зо Ким подверг обе книги — Дрина и Муна — едкой, уничижительной критике. Общество терпимо относилось к словесному недержанию этого заучившегося позера лишь потому, что Зо Ким славился умением вычленить в произведении смысл, погребенный под грудой неудачных эпитетов. И потом, в течение двух столетий терпимость мало-помалу сменилась уважением. Скорее всего, Мун решил просто поприжать хвост чрезмерно напыщенному критику.
— Ты уже знаешь — значит, буду знать и я! Сию секунду! — рявкнул Зо Ким и, яростно хлопнув крыльями, приподнялся над сценой. Его клюв оказался вровень с лицом Муна.
«Хватит ломать комедию! — мысленно возопил Дрин. — Я, между прочим, тоже хочу знать!»
— Очень хорошо, вы узнаете — едва слышно, без малейшего вызова в голосе, отозвался Мун, сгорбившись, как побежденный. Недоумение Дрина усилилось. Да что же там стряслось, в конце-то концов? — Отказать я не вправе. Я узнал о Би Тан от… того, кому полностью доверяю. Сам не видел, но у меня нет оснований сомневаться в достоверности сведений. Однако, быть может, кто-то что-то напутал, Зо Ким. Я бы советовал подождать, мало ли что…
— Пытаетесь меня успокоить лишь затем, чтобы я прожил достаточно долго для вручения премии? За вонючую цидулку какого-то посредственного контролера, склонного к похоти и садизму?!
«Садизма? Это, наверное, по поводу того места в «Мемуарах…», когда гарпун первобытника пригвоздил ногу Мэри к спине Дрина». Периодические столкновения с жестокостью и насилием являются неотъемлемым атрибутом жизни контролера, но совершенно чужды сознанию большинства граждан Тримуса. Дрин даже и в мыслях не допускал, что столкнется с подобной реакцией. Впрочем, минуточку… Ведь Зо Ким только что назвал его победителем, не так ли? Приободрившись, Дрин приподнял с подстилки кончик хвоста.
Выхватив конверт из рук Муна, Зо Ким с невероятным проворством клетианина троекратно разорвал его, разбросав клочки бумаги по сцене, словно конфетти. Дрин вскочил, оба его сердца отчаянно колотились в груди. По залу волной покатился ропот, кто-то свистнул, послышались ахи и охи.
Внезапно поведение Зо Кима обрело смысл; Дрин словно узрел айсберг, выросший прямо перед клювом на месте косяка рыбы. Би Тан? Значит, кто-то только что сообщил Зо Киму о смерти супруги. У клетиан и их ближайших родственников смерть одного из супругов означает, что второй в течение пары дней будет заботиться о молодняке — независимо от того, были у них детеныши или нет (ничего не попишешь, так заведено от природы). Клетиане вступают в брак на всю жизнь с момента вылупления на свет, и заключить новый им уже не дано — двое словно образуют единый организм. Но что касается Зо Кима…
— Чтоб ты сдох! — крикнул человеческий голос. Наверное, еще не все поняли, что происходит. Дрин взглядом отыскал кричавшего — чернобородый мужчина, низкорослый даже по человеческим меркам, но широкоплечий и крепко сбитый. Горман Штендт — Дрин знал его заочно — автор героических романов о приключениях людей в космосе. Свои произведения Штендт иллюстрировал затейливыми действующими модельками воображаемой инопланетной техники, летательных аппаратов, боевых машин, городов и космических станций, воспроизведенных в микроскопических масштабах. Во время повествования эти модельки летали и ползали вокруг слушателя. На ферме у Штендта, в квадросьми макроединицах от Тримус-сити, имелась разомкнутая кибернетическая система, с помощью которой он всякий раз повергал читателей в искреннее изумление. Видимо, оторванность от мира дурно сказывалась на его манерах.