— Да, друзья мои, этот процесс кажется болезненным и является таковым по сути, — продолжал Зо Ким прежним тоном, словно перерождение тела никоим образом не коснулось сухого интеллекта. — Но такая боль необычайно приятна. Дриннил'иб, стерильный, холодный, как скальпель, манерный детектив-убийца — смотри, постигай и помести малую толику ощущений в свою следующую работу.
Не в силах проронить ни звука, Дрин подался вперед, впившись в подстилку когтистыми перепончатыми лапами.
Крылья Зо Кима трепетали, голова судорожно подергивалась.
— Какой замечательный спектакль! Но мне он уже наскучил. Никто не хочет помочь бедному Зо Киму? Желательно из тех, кто не лишен вкуса. Ду Тор и Го Тон, ваш достойный анафемы вклад в бездумный ужас Дриннил'иба обладает хотя бы тем ничтожным достоинством, что он интересен. Не согласитесь ли? Ну пожалуйста! — Критик вдруг перешел на клетианский диалект.
Дрин повернулся в сторону контролеров-клетиан Ду Тора и Го Тон. В жизни они сотрудничали столь же часто, как и в популярной поэме. В ней Го Тон кружила в вихре классического клетианского воздушного боя, уложенного в строфы многоярусного верлибра, и добилась кое-какого успеха — во всяком случае, судя по загрузке коммуникативной сети Тримуса. Похоже, успех был достаточно шумным, чтобы привлечь внимание Зо Кима.
Сейчас Го Тон демонстративно игнорировала срывающиеся с языка Зо Кима комментарии в ее адрес, но как-то раз в прошлом она, кипя от злости, поведала Дрину, что клетианин должен обладать прямо-таки невероятным дефектом психики, чтобы его отвергла даже собственная супруга. Для клетиан рискованно оставаться в одиночестве хотя бы на пару часов, а раздельная жизнь супругов — вызывающий, почти нигилистический акт. Теперь Дрин узрел это собственными глазами.
Ду Тор, сидевший рядом со своей ярко-желтой супругой, выслушивал оскорбления Зо Кима молча, но сейчас взлетел и сел примерно в половине конвенционной единицы от умирающего критика.
— Успокойся, Зо Ким. Вопли и метания лишь усугубят и ускорят дело. Тебе еще надо напоследок навести порядок в своем гнезде. Не скажешь ли сперва что-нибудь хорошее о «Последнем полете»?
— Нет! — взвизгнул Зо Ким, резко распрямляя гребень.
Ду Тор продолжал спокойно глядеть на него. Клетиане совершенно иначе относятся к страданию и смерти.
«Если следовать Конвенции, — думал Дрин, — то Ду Тор совершенно резонно позволяет Зо Киму страдать. Но, с другой стороны, так не подобает — он тащит критика за хвост ради мимолетной мести». Долго ли еще это протянется? Легенды повествуют о клетианине, сумевшем одной лишь силой воли продержаться целую тримусскую неделю. Дрин сунул язык в брюшную сумку, нащупал пистолет и сменил заряд на самонаводящиеся мини-дротики. Для клетиан сгодятся и короткие.
Зо Ким на сцене один; пожалуй, прицелиться можно и отсюда. Но все же лучше не делать этого в переполненной аудитории.
— Мэри, — негромко проговорил Дрин. — Доставай свой. Если это сделаю я, будет не очень хорошо.
Мэри кивнула, извлекла пистолет из висевшей на поясе кобуры, вложила в патронник нервно-паралитический заряд и бросилась к сцене.
Но Зо Ким сам нашел достойный выход.
— Я не могу сказать о нем ничего хорошего, Ду Тор, потому что не читал его! Смилуйся, я ведь не могу взлететь. Погляди, сцена перепачкана. Глядите все, разве это не комично? Я разжижаюсь! Становлюсь легкоусвояемым прямо у вас на глазах!
Кто-то засмеялся: для вящего эффекта Зо Ким частенько использовал в критических отзывах слово «трудноусвояемый». Критика явно терзала боль, но мозг сдастся последним и, вероятно, Зо Ким будет комментировать происходящее почти до конца — язвительно, с иронией, будто повинуясь какому-то условному рефлексу. Дрин содрогнулся.
Гнилостный запах уже докатился и до него.
«И долго мы будем так сидеть, взирая на происходящее? — недоумевал он. — Мы, сомнительная интеллектуальная элита трех биологических видов, странствующих бок о бок среди звезд достаточно долго, чтобы одолеть полпути к ядру Галактики?»
Наконец Ду Тор перешел к действиям; должно быть, отсутствия отрицательной рецензии оказалось достаточно. Его клюв молниеносно метнулся к подставленному горлу Зо Кима. Тот вздрогнул, еще раз инстинктивно дернул побуревшими, крапчатыми крыльями и затих.
Мэри уже добралась до сцены, когда кто-то запоздало велел закрыть занавес. Дрин услышал через интерком Мэри, как Ду Тор негромко проронил: «Очень сладко».