— Если говорить откровенно, — произнес он, — я тревожился за тебя, опасался за твое здоровье. Наверное, это было неразумно; ты ведь все равно ощутила мою тревогу.
Вдалеке басовито прогремел гром. Гроза возвращалась.
— Я рада, что ты беспокоился за меня, — сказала Тэнси, — что ты обо мне заботишься. Не выпить ли нам? А потом давай обсудим, стоит тебе в этом году покидать Хемпнелл или нет.
Он кивнул. Тэнси направилась на кухню.
Зазвенели стаканы, послышалось умиротворяющее бульканье.
Неожиданно, в унисон с раскатом грома, раздался пронзительный вопль. Кричало животное. Норман не успел еще вскочить, как вопль затих. Из кухни до задней двери было ближе, поэтому Тэнси чуть опередила мужа.
В желтом свете из окон дома напротив Норман увидел распростертого на земле Тотема. Голова кота была расплющена чем-то тяжелым.
Из горла Тэнси вырвалось то ли рыдание, то ли рычание.
Впрочем, свет выхватил из мрака не только кошачий труп. Норман встал так, чтобы закрыть от Тэнси две глубокие вмятины в асфальте. Их проделал, вероятно, тот же камень, который оборвал жизнь Тотема; однако в расположении вмятин было нечто, наталкивавшее на странные мысли, поэтому Норман и загородил их от Тэнси.
Она посмотрела на мужа. В лице ее не было ни кровинки.
— Ступай в дом, — проговорил он.
Когда он принялся копать яму, в небе засверкали молнии. Накинув на мысли узду, чтобы не мешали, он работал споро, но без излишней спешки. Вспышки молний становились все ярче, а мрак в промежутках между ними делался все гуще. Ветер закружил в воздухе листву.
Молния полыхнула ослепительно ярко. Норман мельком увидел, как за углом дома скрылся пес. Пес цвета каменной статуи, ковылявший на негнущихся ногах. Норман быстро задвинул засов.
Тут он вспомнил, что окна в его домашнем кабинете распахнуты настежь. Скорее! Оно может проникнуть внутрь.
Глава 9
Когда Норман вошел в гостиную, на лице его не было и следа того смятения, которое переполняло душу. Тэнси сидела на стуле с прямой спинкой и, слегка подавшись вперед, глядела в пространство. Пальцы ее перебирали бечевку.
Норман закурил.
— Тебе чего-нибудь налить? — спросил он, стараясь, чтобы его голос прозвучал ровно.
— Спасибо, не надо. Налей себе, — отозвалась она, заплетая и снова расплетая узлы на бечевке.
Норман опустился в кресло и подобрал брошенную книгу. Со своего места он мог без помех наблюдать за женой.
— Норман, — произнесла Тэнси, не глядя на мужа, — ты сжег тот амулет в медальоне, правда?
— Правда, — ответил он после непродолжительного молчания.
— Я совсем забыла о нем. Их было так много.
Норман перелистнул страницу. Прогремел гром, по крыше дома застучал дождь.
— Норман, а дневник ты тоже сжег? Ты поступил правильно. Я хотела сохранить его, потому что в нем не было записано заклинаний — одни формулы. Я пыталась убедить себя, что это не считается. Но ты молодец. Ты ведь сжег его, да?
Норман почувствовал себя так, будто они играли в «холодно — горячо», и Тэнси подбиралась все ближе к «горячему». Мысли загудели: «Миссис Ганнисон взяла-таки дневник. Ей известны защитные чары Тэнси».
Однако вслух он солгал:
— Да, сжег. Извини, но мне…
— Ты был прав, — перебила Тэнси, — от начала и до конца.
Пальцы ее двигались с потрясающей быстротой, хотя она вовсе не смотрела на бечевку.
В окне при вспышках молний возникала улица с черными рядами деревьев. Дождь перешел в ливень. Норману почудилось, будто кто-то скребется под дверью. Наверняка послышалось: дождь и ветер производили столько шума, что в пору было затыкать уши. Немудрено вообразить себе невесть что.
Его взгляд задержался на узлах, которые вывязывали неутомимые пальцы Тэнси. То были хитроумные, замысловатые на вид переплетения; тем не менее они распадались при одном-единственном рывке. Рассматривая их, Норман вспомнил, с каким прилежанием изучала Тэнси «кошачью колыбельку» индейцев. А еще память услужливо подсказала ему, что при помощи различных узелков первобытные люди поднимали и успокаивали ветер, крепили любовные узы, приканчивали на расстоянии врагов — словом, широко и повсеместно пользовались ими. А парки [5]плели нити судьбы. Чередование узлов на бечевке, ритмические движения рук Тэнси унимали тревогу и как будто обещали безопасность. Если бы узлы не распадались!
— Норман, — пробормотала Тэнси, не отрываясь от работы, — на какую фотографию Хульды Ганнисон ты хотел взглянуть вчера вечером?
На мгновение ему стало страшно. Она близко, очень близко. В игре в таких случаях уже кричат «Горячо!» В этот миг отчаянно заскрипели доски парадного крыльца: что-то массивное перемещалось вдоль фасада. Здравомыслие Нормана оказалось словно между молотом и наковальней. Он легонько стукнул сигаретой по краю пепельницы.
— На снимок крыши Эстри-Холла, — ответил он небрежно. — Ганнисон сказал мне, что у Хульды много подобных фотографий, вот я и попросил ее показать, если можно так выразиться, образец.
— На нем присутствует какое-то существо? — узлы появлялись и пропадали в долю секунды. Внезапно Норману почудилось, будто пальцы Тэнси крутят не только бечевку; у него возникло странное ощущение, словно узлы непонятным образом создают своего рода индукцию: так электрический ток, двигаясь по искривленному проводу, порождает многослойное магнитное поле.
— Нет, — сказал он, заставляя себя улыбнуться, — если не считать парочки каменных драконов.
Норман не сводил взгляда с бечевки. Порой она как будто сверкала, словно в нее была вплетена металлическая нить. Раз обычные узлы на обычных веревках могут служить колдовским целям, повелевать, например, ветрами, то на что способна бечевка с металлом внутри? Притягивать молнии?
Оглушительно прогрохотал гром. Должно быть, молния ударила где-то по соседству. Тэнси не пошевелилась.
— Прямо ураган, — буркнул Норман. Неожиданно к замирающим вдали раскатам грома добавился новый звук: чавкнула сырая земля под окном, которое находилось за спиной Нормана.
Он встал и, хотя ноги его не слушались, сделал несколько шагов по направлению к окну, словно для того чтобы выглянуть наружу. Проходя мимо Тэнси, он заметил, что ее пальцы плетут узел, похожий на диковинный цветок с семью петлями вместо лепестков. Глаза Тэнси были пусты, как у сомнамбулы. Норман загородил собой окно.
Следующая вспышка молнии высветила то, что он и рассчитывал увидеть. Тупорылая морда прильнула к стеклу, задние лапы наполовину согнулись перед прыжком.
Норман оглянулся. Руки Тэнси замерли. Между ними повис причудливый семилепестковый узел.
Отворачиваясь, Норман краешком глаза уловил движение: лепестки дрогнули, но узел сохранил форму.
На улице сделалось светло, как днем. Ослепительная молния вонзилась в росший напротив дома вяз и разделилась на три или четыре серебристые стрелы, которые перелетели через улицу и вонзились в поднявшегося на дыбы каменного дракона.
Норману показалось, что он угодил под оголенный провод.
В мозгу его запечатлелась невероятная картина: стрелы молнии пора-жают дракона, как будто влекомые к нему неведомой силой.
Норман судорожно сглотнул. Хриплый смех, которым он разразился, заглушил отзвуки громового раската.
Он распахнул окно, схватил настольную лампу, сорвал с нее абажур и высунулся на улицу.
— Погляди, Тэнси! — крикнул он, давясь от смеха. — Погляди, что натворили эти чокнутые студенты! Наверное, я здорово разозлил их, если они приволокли сюда эту штуку! Ну и ну! Придется утром звонить в строительное управление, чтобы ее увезли.