И тут она лягнула его в пах.
Кондом еще корчился на дороге, когда она вскарабкалась на жеребца, развернула его и поскакала обратно в Заморазамарию. Через некоторое время он сумел сесть. Троянец попытался было понимающе рассмеяться и предаться мыслям, полным примитивного благородства, размышлениям о том, что неудачи следует встречать со стоической невозмутимостью, и о переменчивости удачи, но в паху у него все еще болело, да и мыслителем он, как ни крути, был никудышным. И тогда он вместо этого на карачках уполз в лес. Там его, наконец, и вытошнило.
Перевел с английского Андрей НОВИКОВВладимир Новиков, доктор филологических наук «ВЫСЕКУ — ПРОЩУ»
Видимо, героическая фэнтези надоела автору до зубовного скрежета.
А вам, уважаемые читатели?
Впрочем, этот вопрос уже выходит за рамки темы, предложенной Г. Тартлдавом: пародия в современной литературе.
Раскрыть секреты жанра для наших читателей согласился известный пародист, литературовед, автор замечательной «Книги о пародиях».
Закономерно, что журнал «Если» заинтересовался пародией. Потому что пародия принадлежит к числу жанров, целиком и полностью построенных на условности. Это, впрочем, касается и научной фантастики, и утопии — антиутопии, и детектива… Человеку, не способному понять условность, увидеть все под знаком «если», просто нечего там делать. В пародии нам предложена интеллектуальная игра, загадка…
ДВОЙНОЕ ЗРЕНИЕГреческое слово «parodia» буквально означает «пение наизнанку», шуточное подражание, уподобление кому-то или чему-то. Как ясно из самого названия, жанр появился еще до возникновения письменности. Греческая «Война мышей и лягушек» сочинена неким Гиппонактом либо Пигретом, а, возможно, самим Гомером как пародия на «Илиаду». Троянцы и ахейцы — в образах мышей и лягушек; тогда это было ново и, вероятно, очень забавно. Но самое смешное, что тема насекомых и грызунов продолжает активно эксплуатироваться писателями до сего дня. И когда я открываю новый роман Виктора Пелевина «Жизнь насекомых» или читаю «Крысобой» Терехова, становится и смешно, и скучно — прием использовался столько раз…
Античная пародия не только дала начало жанру, но и как будто заранее спародировала штампы будущей, то есть сегодняшней нашей литературы.
Если за основу пародии берется «высокий» сюжет, например, «Энеида» Вергилия, и пересказывается вульгарным стилем, как это сделал Скаррон о Франции либо Котляревский на Украине, перед нами бурлеск (бурлеска). Бывает наоборот — ничтожнейшие события, воспетые необыкновенно пышно. Такого рода пародия носит название травестия (травести). Обе исторически сложившиеся формы, будучи противопоставлены во времена Средневековья и Возрождения, постепенно стали взаимодействовать. В России возник совершенно особый бурлескногротесковый пародийный тип: перепев. «И скучно, и грустно, и некого в карты надуть в минуту карманной невзгоды»,
— писал Николай Алексеевич Некрасов, вставляя эти строчки в шуточную пьесу «Преферанс и солнце».
Помимо приведенной классификации, есть еще деление пародий на конкретное произведение, на творчество автора в целом. Я здесь согласен с точкой зрения Александра Архангельского, родоначальника советской пародии, замечательного мастера, который говорил: «Пародировать надо не очередное произведение писателя, а его в целом». Именно так он и работал. Вот Пастернак глазами Архангельского.
«На даче ночь. В трюмо Сквозь дождь играют Брамса. Я весь навзрыд промок. Сожмусь в комок. Не сдамся. …Скажу, как па духу, И тугому уху свесясь, Что к внятному стиху Приду лет через десять»…По такому принципу — брать творчество поэта «в целом» — строил свои пародии Юрий Левитанский.
О ряд от единицы до пяти! Во мне ты вновь сомнения заронишь. Мой мальчик, мой царевич, мой звереныш, не подвергайся этому пути! Душа твоя звериная чиста. Она наивна и несовременна. Длина твоих ушей несоразмерна внезапной лаконичности хвоста…»Интонация Ахмадулиной; чего стоит один этот «ряд от единицы до пяти» вместо «Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять»!
Надо сказать, что в Древней Греции не было профессиональных пародистов типа Александра Иванова. Не было таких литераторов и в России XIX века. Пародистом считался человек, время от времени сочинявший пародии, а не тот, кто сделал это занятие единственным. То есть ремесленный фокус — передразнивание нескольких строк, доведение до абсурда (часто действительно остроумное) — это достижение брежневского периода советской эпохи. Тогда передразнивать кого бы то ни было — власть, партию — было запрещено и опасно. И пародисты вполне удовлетворяли стремление осторожных редакторов к остроте, избирая благодатнейший и безопасный материал — отдельные строчки литераторов-современников. Когда впервые по телевидению пародист Михаил Грушевский передразнил Горбачева в программе «Взгляд», еще за кадром, он оказался чуть ли не диверсантом. Теперь же полностью пародийная программа НТВ «Куклы» удостоена ТЭФФИ, высшего приза телеакадемии…