— Ну? — спросил он.
Я, как мог, успокоил его и предложил доехать до Эльзы. Ему оставалось только согласиться. Девушка, слава Богу, еще спала.
— Сиди рядом, — сказал я Максиму. — Я подъеду к аппаратной и посмотрю, что там с Лехой.
В аппаратную вел особый стеклянный тоннель. Его использовали для подгонки запасных машин и других экстренных ситуаций. Я не сбавляя скорости промчался по нему, резко затормозил и приставил лицо к прозрачным стенам.
Меня прошиб озноб. Леша безмятежно дрых на банкетке.
Стараясь не думать, чем может обернуться вся эта история, я вскочил в машину и полетел обратно.
Эльза уже проснулась. Она была на удивление тиха.
— Что? — спросил Максим.
— Плохо, — ответил я.
Мне предстояло открыть им одну вещь, которая держалась сотрудниками фирмы в строгой тайне. Обстоятельства вынуждали меня быть честным. Но прежде следовало выяснить, сколько времени осталось у нас в запасе. Я нашел часы на стене и убедился, что они показывают 1 час 14 минут. Это была, мягко говоря, туфта — на улице еще не начинало темнеть. Но что это значило? Выходит, электричество отключалось еще раз, и часы обнулились. А с ними — и вся аппаратура. Компьютеры надежны, когда рядом с ними надежные люди, а не такие, как Леха. Пупс давно и с радостью уволил бы его, но Леха заменял собой целую ремонтно-эксплуатационную бригаду.
— Слушайте меня, девочки-мальчики, — наконец решился я, — сколько мы с вами гуляли по минитрону? Час, не больше, так? Плюс час с небольшим мы провалялись под наркозом в боксах. Итого, скажем, два с половиной часа…
— Мы тоже умеем считать, — нетерпеливо заметил Максим. — Дальше что?
— А дальше то, что до темноты мы должны вернуться в исходное состояние. Любой ценой, ясно? На все у нас три-четыре часа. До утра здесь не появится ни один человек.
— Нас кто-то может поймать в темноте? — спросила Эльза.
— Нет, никто нас не поймает.
— Но тогда ведь мы можем переночевать и здесь. А завтра пусть нас вырастят обратно.
— Нельзя нам здесь ночевать!
— Да не тяни ты, говори! — обозленно рявкнул Максим.
— Через пять или шесть часов начнутся необратимые процессы в наших организмах. И когда нас увеличат, мы в лучшем случае останемся на всю жизнь тяжелобольными людьми. Если, конечно, выживем.
— Мы навсегда останемся маленькими? — проговорила Эльза, которая, похоже, плохо следила за моими мыслями.
— Нет, не останемся. Дело в том, что принцип действия аппарата Меньшикова строится на отсечении молекулярной структуры и поглощении лишней влаги. Некоторые молекулы содержат всю информацию о развитии организма. С отсечением молекулярного вещества отсекается и информация. Организм развивается каждую минуту, и, если он не получает этой информации, наступает сбой в развитии. Это допустимо в пределах восьми — десяти часов, но не более.
— Алик, — спросила девушка, — что же нам делать?
Я перевел дыхание.
— Мы не сможем сами включить аппаратуру. Нужно будить Лexy.
— Как?
Я встал, подошел к машине.
— Поехали.
По дороге я объяснил, что Леха спит на скамейке в полуметре от пола. Достать его будет очень сложно, но нужно что-то придумать.
— А если стрелять? — предложил Максим.
— Не пойдет. Если даже он что-то почувствует, то вскочит, начнет прыгать по комнате, передавит нас. Но вряд ли наше оружие способно разбудить его.
Эльза молча наблюдала за нами сквозь полуприкрытые веки. Потом спросила:
— А от чего он вообще может проснуться?
— От хорошего пинка, — ответил я. — Но иногда и от громкого звука.
— Ясно…
Я удивлялся выдержке, с которой держится эта капризная девчонка. Видимо, она еще не поняла, насколько все серьезно.
А может, чрезвычайные обстоятельства пробудили в ней другого человека.
Стеклянная труба располагалась для нас очень удачно: выпускной клапан находился на уровне пола. Мы выбрались через него вместе с машиной и оказались на желтом линолеуме.
— Ну и грязища, — подивился Максим. — Здесь что, никогда не убирают?
— Убирают, — оскорбленно ответил я. — Но влажная уборка — это еще не стерилизация, пойми.
— Это и есть ваш Леха? — спросила Эльза, указывая на исполинский ботинок, торчащий над краем скамейки.
— Он…
Девушка внимательно осмотрела заставленную приборами комнату.
— Алик, только ты знаешь, что здесь можно заставить громко звучать.
— Радио! — обрадовался Максим.
Я выразительно посмотрел на него. Но он и сам уже понял, что погорячился — радиоприемник висел на стене в двух метрах от пола.