Окружающее затуманилось, потом прояснилось, снова затуманилось, стало совсем темно, а после вспыхнул яркий свет, и какой-то человек в зеленой тунике придерживал жгут на моей правой руке, в то время как другой пытался вогнать мне в вену инъекционную иглу, третий же прижимал к моей груди что-то мокрое и холодное, а за его спиной стояла заляпанная кровью Барбара Кэсс с белым, как смерть, неподвижным лицом.
— Что случилось? — спросил я и захлебнулся кашлем.
— Ты только не волнуйся, герой, — сказал один из зеленых, и они быстренько вывезли меня из кабинета и с непристойной поспешностью покатили по коридору; один на бегу все время что-то кричал, поминая портативную рентгеновскую установку, потом мы вдруг остановились и долго ждали лифта, и я наконец догадался, что меня везут в экстренную хирургию, расположенную в другом конце больницы.
Приподняв голову, я взглянул на рану и увидел у себя на груди огромный окровавленный пластырь и кучу ваты поверх него, все это было крест-накрест примотано ко мне липкой пластиковой лентой, и при каждом вздохе под пластырем противно хлюпало. Кто-то положил мне руку на лоб и прижал мою голову к подушке, и я объяснил ему:
— Это был кольт. Сорок первый калибр, черный порох, модель «Морской драгун».
— Как скажешь, тебе лучше знать.
Господи, какой там еще драгун? Откуда я это взял?
Седовласая женщина, плотно прикрыв мне нос и рот, велела считать от ста до единицы, но я оттянул эту маску пальцем и уведомил всех присутствующих, что категорически не желаю засыпать. Не надо беспокоиться, вы отключены, промолвил голос Барбары Кэсс, но глаза мои закрывались сами собой, я так устал, что мне было уже безразлично, наркоз это или смерть.
Мне плеснули в лицо теплым пивом, и я поневоле очнулся. Харли помог мне подняться и заботливо стряхнул с меня опилки.
— Я лучше думал о тебе, парень, — сказал он. — Всего-то четыре кружки, а ты уже на полу.
— У него снова был припадок, только и всего, — заметил кто-то у стойки.
— Сам знаю. Просто не хотелось его огорчать.
— Барбара… — прохрипел я. — Барбара Кэсс!
— Ну что я говорил? — заметил тот же клиент.
— Ты мне все уши продолбал этой самой Барбарой, — буркнул Харли. — Может, что-нибудь расскажешь про нее ради разнообразия?
— Она… Я прохожу у нее курс лечения.
Харли и все присутствующие дружно загоготали.
— Как же, слышали… Она вправляет тебе мозги!
Я пощупал затылок — никакого киберразъема, дыра в груди тоже отсутствует. Из подсобки вышел хозяин салуна с лимоном и перочинным ножом.
— Нет, ты просто чокнулся, Харли! Проверь хотя бы, нет ли кого на улице, и целься ты пониже, ради Христа, только штрафа мне еще не хватало для полного…
Я выхватил у него треклятый лимон и твердо заявил:
— Мы не станем повторять эту ошибку, Харли.
— Ошибку? Что это значит? Разве это не твоя собственная идея?
— Хватит с меня дурацких идей!
Когда-то я был лучшим питчером университетской футбольной команды, так что мне не составило труда запулить лимон на улицу поверх дверей салуна, и он, разумеется, угодил прямо в глаз уже известного мне незнакомца.
Мужик с рычанием ворвался в салун, расстегивая кобуру, Харли выхватил свой винчестер и дослал патрон, а я все хлопал себя по бедру, совершенно позабыв, что никогда не беру оружия в город. На этот раз они выстрелили одновременно и так быстро, что еще не все клиенты успели попадать на пол. Резко брызнули кровь и мозги, незнакомец, неприятно оскалившись, мельком взглянул на свое раненое плечо и направил кольт на меня.
— Погоди! — закричал я, показывая пустые руки. — Скажи, кто такой Харли?
— Вот дерьмо, — мрачно сказал он и выстрелил. Я упал назад вместе со стулом, крепко ударился головой и скатился набок, а мужик тем временем переключился на остальную клиентуру, паля направо и налево. Дырки в груди у меня по-прежнему не было, и я решил, что ублюдок промахнулся, но закашлявшись и выплюнув кровавый сгусток, сообразил, что это не ангина, а пулевая рана в горле.