В такой обстановке на американских книжных прилавках появились первые альбомы талантливого японца по фамилии Сораяма. Он совершенно пленил всех своими живописными., изобретениями — поскольку даже трудно определить, чего в них больше: фантазии художника или выверенного проекта экстравагантного инженера-конструктора. Среди персонажей Сораямы особенно привлекали женщины-роботы — соблазнительные, кокетливые, демонические. Можно еще сказать — блистательные; (в смысле скорее прямом, ибо их металлические «формы» отполированы до блеска). А еще японский художник преуспел в таком странном жанре, как механималистика: достаточно раз увидеть его забавных робо-кроликов, робопсов, робо-черепах и роборыб, чтобы не забыть никогда.
Парадоксальное сочетание «льда» механических сочленений и «пламени» эмоций академически дотошного рисунка и бытового юмора оказалось на редкость заразительным. Художников-гиперреалисгов, чьи портреты и пейзажи кажутся более реальными, чем сама Природа, в мире после появления акриловых красок, а затем компьютерной графики, — не счесть. Однако Сараяма, если повнимательнее вглядеться в его картины, не просто имитирует живую природу, а безудержно фантазирует, творит, выдумывает некую новую реальность, — а потому с гордостью может носить звание художника-фантаста.
Родился Хасими (или Хазиме, Хажиме — как его имя произносится по японски, увы, не, знаю) Сораяма в 1947 году, в одной из префектур на острове Сикоку. Отец был плотником и в 1983 году, когда вышел первый, прославивший сына альбом — «Сексуальная роботесса», — все еще не оставил своего ремесла. Во всяком случае, в семье Сораямы, где было трое детей, им всем с малолетства прививалось почти священное отношение к кропотливому труду, тщательности отделки, стремлению довести до совершенства все, за что бы не взялся.
Рисовал Хасими с юных лет. Среднюю школу он закончил с отличными отметками по рисованию и прочим изящным искусствам, зато по музыке или физкультуре едва-едва натянул на хилую «троечку» И уже в старших классах обнаружил, что более всего ему нравится даже не рисовать, — а вырисовывать пером и чернилами почти идеальные копии моделей кораблей и самолетов. Когда позже он примется за «конструирование» своих биомеханических созданий, то вспомнит в одном интервью, что математика давалась ему с трудом — кроме геометрии, которую он постигал чуть ли не интуитивно. Что касается традиций, то в классическом японском изобразительном искусстве навыки дотошного «копииста» (в сочетании с фантазией, коей Сораяме, как покажет дальнейшая его судьба, было но занимать) — необходимейшее условие мастерства.
Подобно многим сверстникам, юноша поступил в колледж, чтобы получить какую-то «серьезную» специальность, но в аудиториях не засиделся, быстро поняв, что желает в жизни только одного: рисовать! И в возрасте двадцати лет он уезжает в столицу поступать в престижную художественную школу Чуо. Закончил ее Сораяма в 1969 году, выучившись, на его собственный взгляд, главному — технике, ремеслу. Куда и как его применить, в тогдашней Японии, бурно завоевывавшей мировые рынки товаров и технологий, способному юноше долго думать не пришлось: его пригласили в одно из рекламных агентств.
Так что первой ипостасью Сораямы-иллюстратора стала реклама.
Разумеется, это было далеко от идеала — работы свободного художника, — но выполнение заказов на рекламу консервов, промышленных изделий, бытовой техники и тому подобного оказалось для будущего свободного художника отличной школой: Сораяма хорошо изучил, что людям нравится, что они подсознательно жаждут увидеть, и в дальнейшем в коммерческом отношении был безошибочен.
В 1971 году он ушел в вольное плавание, рисуя на заказ и одновременно для туши. Он перепробовал множество стилей и тем, но славу ему принесли его странно жившие машины: в 1978 году на календарях и рекламе различных товаров появились его традиционные роботы-мачо; зато годом позже художник поразил всех роботами весьма своеобразными. Их по нраву и называть нужно как-то по-иному: роботессами, к примеру…