— Жиры… пища… бумага… и все они синтезируются из трансмутированных элементов? — Агент сидел, раскрыв рот, и отчаянно пытался усвоить эту мысль. — Но почему мы никогда не слышали об этом?
— Политика, — вздохнул Брозлан. — К тому времени мышление лидеров федерального правительства изменилось. Они стали рассматривать эти открытия не как потенциальное благодеяние для всего человечества, а лишь как средство для достижения своих целей через полную экономическую автономию. Их больше устраивает, если Земля останется позади, а ее промышленность не сможет конкурировать с новой марсианской. Власти Федерации жестко контролировали нашу работу, накрыв ее завесой строгой секретности. Вот почему лишь считанные специалисты знали, чем мы занимаемся. Отсюда же растут и корни движения за независимость Марса. От этой независимости выигрывает лишь горстка высших чиновников, а вовсе не большинство.
— Интересно, Хэдли, верно? — вступил в разговор полковник, резко поворачиваясь к кровати. — Но если вы считаете, что в такое трудно поверить, то слушайте продолжение. — И он кивнул Брозлану.
— Это был лишь один аспект исследований, проводившихся в то время, — продолжил профессор. — Другим были работы доктора Франия Шимана по структурному сканированию пучками нейтрино. Понимаете, доктор Шиман разработал метод сканирования материальных объектов у извлечения из нейтринных пучков после декодирования полной информации о расположении атомов и молекул внутри объекта — аналогично тому, как старинная телекамера кодирует информацию, заключенную в визуальной сцене. — Брозлан перевел дух. — А настоящий прорыв наступил тогда, когда мы объединили метод Шимана с процессом молекулярного осаждения, о котором только что шла речь!
Наступило долгое молчание — агент осмысливал слова профессора. Потом его глаза медленно раскрылись и ошеломленно уставились на Брозлана.
— Да вы шутите… — выдохнул наконец агент.
— Камера для материальных объектов! — подтвердил слова Брозлана полковник. — Да, Хэдли, вы правильно мыслите. Теперь можно сканировать объект и записать его полный структурный код. На основе этого кода можно создать компьютерную программу, управляющую процессом осаждения. Результат: безупречная копия, верная с точностью до молекулы. И, разумеется, если можно сделать одну копию, то никто не мешает сделать их сколько угодно. Подумайте об этом, Хэдли…
Агент задумался. Изобилие сырья почти по бросовым ценам и возможность трансформировать его в любой предмет, у которого уже имеется оригинал — да это же осуществленная мечта о Золотом Веке!
Вероятно, что-то в выражении лица агента выдало обуревающие его чувства. Полковник кивнул.
— Подумайте также и о более отдаленных последствиях, — предложил он. — Что произойдет, если кто-то предложит подобную технологию сложной и установившейся экономике планеты, например, экономике Земли? Допустим, вы изготовили прототип домашнего терминала инфо-сети, — он указал на панель неподалеку от кровати. — Теперь вы можете «клепать» их миллионами и почти бесплатно. А что произойдет в таком случае с электронной промышленностью, работающей традиционными методами? Что станет с промышленностью, снабжающей ее электронными компонентами? Или штекерами, разъемами, стойками, корпусами и тому подобным? А что станет с зависимыми индустриями — офисным оборудованием, мебельной промышленностью, обработкой информации, торговлей недвижимостью и так далее до конца списка? Разве смогут они выжить, если две трети их клиентов разорится? — Полковник воздел руки. — Всему конец, Хэдли. Полный коллапс. Что вы станете делать, если Девяносто пять процентов населения планеты внезапно останется без работы? Как сможет выжить при подобной катастрофе всепланетная экономика, чьи корни уходят в столетия эволюции?
— Понимаете, — добавил Брозлан, — именно это и собиралось сделать федеральное правительство. Они хотели как можно быстрее создать гигантский марсианский промышленный конгломерат на основе новой технологии и завалить рынки Земли товарами по бросовым ценам.
— Экономика Земли потерпела бы крах, — подтвердил Бэрлинг.
Однако агент покачал головой.
— Люди способны приспосабливаться к новшествам, — сказал он. Прогресс остановить невозможно. Что вы скажете о промышленной революции девятнадцатого века в Англии или о том, как за пятьдесят лет после второй мировой войны три четверти мира совершили скачок из феодальной экономики в атомный век? Все это в свое время вызывало проблемы, но люди приспособились и в результате стали жить лучше.