— Держи лопату, Барни! — раздался вдруг голос отца.
Я протер слезящиеся от дыма глаза и кинулся навстречу отцу.
— Не давай огню переброситься на поле люцерны! — крикнул отец.
Через считанные мгновения я швырял лопатой песчаную почву в огонь. Нам повезло: пламя охватило лишь низину между холмами, и мы сумели довольно быстро затушить занявшийся пожар. По моему лицу катил пот, я отер его рукавом. Отец отошел куда-то далеко за холм, должно быть, поглядеть, не полыхает ли где-нибудь еще. Я, опершись о черенок лопаты, огляделся и вдруг едва не упал. Прямо у меня под ногами из-под комьев дымящейся земли торчала черная рука, и на ней подергивались обожженные пальцы!
— Отец! Отец, скорее сюда! — что было сил заорал я и, упав на колени, принялся разгребать землю.
— Осторожней! — крикнул отец. Он был уже рядом со мной. — Пусти, у меня получится лучше.
Я поднялся и отступил на шаг, дуя на свои покрасневшие ладони: волдыри уже начали вздуваться. Отец покопался в дымящейся куче и вдруг, словно головешку из костра, выдернул покрытое копотью тело!
— Он сильно обожжен, — сказал отец. — Особенно досталось лицу и рукам. Помоги мне взвалить его на плечо. — Я помог отцу, и он, направившись к дому, велел мне: — Беги вперед, скажи матери, чтобы заварила побольше чая, да как можно крепче.
Я понесся к дому. Мать, завидев меня, переменилась в лице, но я сразу же выпалил:
— Отец не пострадал. Я — тоже. Но мы нашли кого-то обожженного. Отец сказал, чтобы ты заварила побольше очень крепкого чая.
Ма скрылась в хижине, и, услышав, как она открыла печь, я поспешил обратно. Встретив отца, я помог ему нести незнакомца. Мы положили человека на крыльцо, бережно стянули с него обгоревшую одежду и облачили в старенькую ночную сорочку отца. Огонь не затронул ни ног незнакомца, ни туловища, но зато ему достались лицо и руки. Хорошо еще голову и волосы защитила шапка, которая распалась на ку-сочки в наших руках.
Отец, тяжело вздохнув, сказал:
— Его глаза.
— Он мертв? — шепотом спросил я.
Будто отвечая мне, незнакомец пошевелил рукой, беззвучно открыл и закрыл рот, а затем обугленное лицо его перекосила гримаса боли.
Я сбегал на речку за водой, и мы обмыли тело незнакомца. Это был парень, может, чуть постарше меня. Мы смочили его ожоги крепким чаем, а к самым сильным — на лице и руках — приложили чайные листья, затем из ящиков и досок соорудили кровать и перенесли на нее больного.
Моим обожженным ладоням тоже досталось немало чая, и оттого, наверное, они почти не болели. Только большой и указательный пальцы левой руки пришлось перевязать.
Обгоревший парень остался на попечении матери, а мы с отцом, взяв по ведру, отправились за водой, но сначала завернули на место недавнего пожара.
— Неужели это был метеор? — спросил я у отца. — А мне прежде казалось, что метеоры падают только по ночам.
— Ты над этим прежде никогда не задумывался, иначе бы понял, что ни день, ни ночь не имеют никакого отношения к метеорам, — заметил отец. — А кстати, метеор, по-твоему, — верное слово?
— Забавно, что метеор попал как раз в парня, — сказал я, решив обмозговать последний вопрос отца на досуге.
— Странно, а не забавно, более подходящее слово для произошедшего, — поправил меня отец. — И совершенно непонятно, откуда взялся парень.
Я оглядел горизонт. Действительно, вряд ли кто-либо смог бы добраться сюда пешком. Так откуда же появился пострадавший парнишка? Не с неба же он, в самом деле, свалился и не из-под земли вылез?!
— Наверное, парень прилетел к нам, сидя верхом на метеоре. — Эта идея меня рассмешила, и я искоса посмотрел на отца, но он даже не улыбнулся.
— Вон оттуда распространился огонь, — сказал он, когда мы с ним, шагая по выжженной траве, подошли к темной куче.
— По-моему, следует отослать остатки метеора в музей, — предложил я. — Ведь почти все метеоры полностью сгорают в полете.
Отец пнул бесформенную кучу перед собой, из-под его ноги на секунду вырвалось пламя.
Все еще горячий, — сказал отец и, присев на корточки, швырнул камень в кучу. Куча отозвалась гулким звоном. — Металл! — Брови отца поползли вверх. — И, похоже, пустотелая конструкция!
В душе моей зашевелился страх.
— Эта штука была… рукотворной! — вскричал я. — И наверняка парень сидел внутри нее! Но как такое возможно? И какие силы подняли эту штуку высоко в небо?