— Пойду за водой, — проговорил отец, поднимая оба ведра. — А ты будь поаккуратнее, не получи еще ожогов.
Найдя неподалеку палку, я принялся ковырять ею пепел вокруг почерневших от жара осколков металлической конструкции.
— Подумать только, упал с неба, точно метеор! — громко сказал я.
Из-под пепла глазам моим явилось что-то квадратное, металлическое. Я зацепил палкой предмет и подвинул поближе к себе. Это оказался ящичек размером с две мои ладони. Вдруг испугавшись собственных мыслей о падающих с грохотом метеорах и о бескрайнем космосе, я оттолкнул ящик в ямку и насыпал сверху земли. Затем я направился к реке и, встретив по дороге отца, взял у него одно из ведер с водой. Не оборачиваясь назад, мы зашагали домой.
Утром отец не поверил собственным глазам.
— Ожоги уже зажили! — вскричал он. — Посмотрите!
Я подскочил к кровати, на которой лежал парень. Действительно, еще вчера левая рука его от запястья до плеча сочилась кровью, а теперь ее покрывала сухая розовая кожа.
— Но его лицо! Его бедные лицо и глаза! — Ма, отойдя к столу, смахнула с глаз слезу и вернулась к кровати с чашкой, наполненной водой. — Ему необходимо много жидкости, — не терпящим возражений голосом заявила она.
— Но как же он будет пить? — удивился я. — Он же без сознания.
Отец осторожно приподнял парню голову. Тот застонал. Отец капнул воды на сухие, потрескавшиеся губы больного. После секундной паузы парень слизал воду и что-то пробормотал.
— Еще? — спросил его отец. — Ты хочешь еще?
Парень ничего не ответил. Отец принялся менять ему повязки и накладывать новые листы чая.
— О нем нужно постоянно заботиться, — сказал отец матери. — Ну как, справишься?
— Если мне поможет Барни, — ответила Ма.
— Конечно, помогу, — с готовностью согласился я, а затем обратился к отцу: — Я, наверное, неправильно употребил вчера слово «метеор». Ведь на нашу землю упал не метеор, а метеорит. Верно?
— Верно, — подтвердил отец и вдруг добавил: — И в космосе есть не только метеориты, но и другие планеты, подобные Земле.
Последнее изречение отца надолго лишило меня покоя.
С каждым днем небо над головами все больше напоминало раскаленный металл, а жар после полудня становился таким сильным, что, подобно могучей руке, прижимал все живое к иссушенной земле. Хотя мы еще умудрялись набирать воду в Капризном ручье, но и он почти пересох, а река окончательно превратилась в отдельные мелководные пруды. Отцу приходилось целыми днями рыть землю, расширяя один такой прудик.
Поселившийся у нас парень вскоре уже смог сидеть на постели и есть то немногое, что мы могли ему предложить, но он по-прежнему не произнес ни слова, не издал ни звука, даже когда мы меняли на нем повязки и даже когда на лице его лопнули волдыри от ожогов и из-под лохмотьев кожи засочилась кровь.
Однажды я увидел вдалеке над горами тучку, и мы всей семьей высыпали из дома, но тучка или померещилась мне, или, покрутившись на месте, ушла прочь. Разочарованные, мы вернулись в дом и тут увидели, что парень сидит в кресле-качалке у окна. Мы перенесли его на кровать, потому что ноги отказывались слушаться его.
Отец, глядя на гостя, который лежал на кровати, сказал:
— Если он смог самостоятельно добраться до окна, то сможет и ходить, хотя бы в туалет. А то матери уж совсем тяжко ухаживать за ним. Барни, объясни ему это.
Легко сказать — объясни! Парень не видит, не разговаривает и, возможно, даже не слышит тебя? По-моему, передо мной стояла задача более сложная, чем перед кошкой, обучающей слепых котят. Я так и сказал отцу.
Как-то, воспользовавшись тем, что все ушли из дома, я велел парню:
— Пойдем..
Он, как обычно, сохранил гробовое молчание. Тогда я взял его за правую руку и потянул. Он сел и свесил с кровати ноги. Затем, повернув ко мне свое перевязанное лицо, тронул мою щеку рукой. Я не двигался. Тогда он стал мягко касаться пальцами моих глаз, носа, ушей, лба и шеи, а ощупав плечи, с явным облегчением вздохнул и взял, меня за правое запястье.
— Чего ты опасался? — спросил его я. — Неужели рогов у меня на голове?
Парень приставил два кулака к моим вискам — как раз туда, где мое воображение нарисовало два загнутых в кольца, как у барана, рога.
— Вот это да! — воскликнул я. — Ты же в точности прочитал мои мысли!
Тут в хижину вошли Ма и Па, и парень лег на кровать.
Я решил, что время для объяснений еще не наступило.
После ужина я помог Ма вымыть посуду, а затем с книжкой сел за освещенный лампой стол. Мое внимание привлекло движение в углу. Я повернул голову. Парень усаживался на кровати. Я поспешил к нему. И тут мой рот сам собой раскрылся от удивления. Непонятно как, но мне вдруг стало ясно, чего хочет гость. Но откуда ему вообще известно о существовании дощатого домика во дворе?! Парень оперся о мою руку, и мы с ним двинулись к двери. Дверь за нашими спинами закрылась; мы пересекли двор. Парень вошел в туалет, а я остался снаружи. Вскоре он вновь появился, и мы вернулись в дом. Он улегся на кровать, отвернул голову от света и замер, а я, облизнув губы, посмотрел на отца.