— А у нас все было иначе.
— В каком смысле?
Она вытащила из сумочки четвертак:
— Смотрите сами. Роберт Ф. Кеннеди. Избран президентом в 1968, переизбран в 1972. Насколько мне известно, Ричард Никсон никогда не был президентом. Джон Кеннеди победил его в 60-е годы, а восемь лет спустя это сделал Бобби. Джон был убит в Далласе, а Роберт в Пекине. Китайцы свалили вину за это на «банду четырех».
Теперь настала очередь Хала сделать непонимающее лицо. Он никогда не слышал о «банде четырех».
— Похоже, наша следующая остановка будет в библиотеке.
— Пока нет, — возразила Мойра, выбивая трубку. — Попробуем позвонить еще разок.
Хал попробовал. На сей раз телефон отверг его четвертак с Никсоном. Они попробовали монету с Кеннеди. Она застряла.
— Черт, — ругнулся Джорберг. — Пойдем отсюда.
Они расплатились за кофе; женщина настояла, чтобы каждый платил за себя. Продавец без комментариев принял его доллар с Джорджем Вашингтоном и ее десятку с Александром Гамильтоном. Мойра с любопытством рассмотрела сдачу:
— Ну-ка, ну-ка… Линкольн на одноцентовой, порядок. Рузвельт на десятицентовой…
— Но это не тот Рузвельт! Никсон заменил его на Тедди.
— …и Джон Кеннеди на полудолларе. Все совпадает.
— А вот и нет. Конгресс заменил и его — на Дугласа Макартура. Еще одно побочное следствие Китайской войны.
Ее лицо расслабилось в легкой улыбке:
— Получается, что если идея альтернативных миров верна, то это моя вселенная, а не ваша.
— Нет. — Он перевернул полученный вместе со сдачей четвертак. Монета была датирована 1981 годом и имела традиционный профиль Вашингтона.
Мойра выбрала еще одну монету из кучки перед Халом:
— Гм-м… посмотрите на эту. Имени нет, но очень похоже на Сьюзен Б. Энтони, а таких в моем мире не чеканили. У меня нет с собой долларовых монет, но наши очень крупные и с профилем Мартина Лютера Кинга.
В конце концов, осознав, что они запутались, Мойра предложила съездить и проверить, кто занимает телефон в его квартире.
— Хорошо, — согласился Хал. — Но по дороге заглянем в ювелирный магазин.
По вечернему морозцу они зашагали к «Голубому бриллианту». На сей раз женщина не стала возражать, когда спутник взял ее под руку.
Дверь открылась, звякнул колокольчик. Продавец поднял голову:
— Уже вернулись?
— Послушайте, — начал Хал, — вспомните хорошенько, не приходил ли к вам недавно некто, купивший такое кольцо за наличные? И заплатил полную стоимость, а среди прочих денег у него была пачка двухдолларовых банкнот?
— Нет, сэр. Такое бы я запомнил.
— А как насчет меня? — поинтересовалась Мойра.
— Нет. Уж вас бы я точно запомнил. — Коротышка с восхищением взглянул на Мойру. Затем, вновь напустив на лицо деловое выражение, порылся в ящичке с квитанциями и отыскал чек. — Насколько мне помнится, дама, заплатившая мне этим чеком, совсем не походила на вас, м’с. Волосы темнее ваших, к тому же, если позволите, та была весьма эмоциональна.
— А это не она? — Хал шлепнул на прилавок раскрытый бумажник с фотографией, которую еще не удосужился выбросить.
Продавец внимательно рассмотрел фотографию:
— Нет, сэр. Не она.
— Можно от вас позвонить? — попросила Мойра. — Когда Хал потянулся к трубке, она покачала головой и взяла ее сама. — У меня идея.
Она набрала номер, подождала… и удивленно приподняла брови, но тут же оправилась и заговорила весьма деловито.
— Это квартира Джорберга? Вам звонят из «Голубого бриллианта». Извините за беспокойство, но вы покупали у нас недавно обручальное кольцо с бриллиантами? И вы помните условия покупки? О, да… я поговорю с ним. — Еще минуту она слушала. — Большое спасибо, извините, что потревожила вас, — сказала она наконец и плавно положила трубку. — Однако… — Долгая пауза. — Однако!