Вареник, или Поляк тоже может!
Однако царящее у нас всеобщее незнание канонов жанра не удержало отечественных авторов от попыток написать фэнтези Made in Poland. И все было — о, диво! — в меру славно до тех пор, покуда мусолили говардовско-толкиновскую схему, пока у Яцека Пекары империи выбивали друг другу зубы в борьбе за верховенство, а у Феликса Креса мрачные герои боролись с судьбой и предназначением. Все развивалось более или менее нормально до той поры, пока авторы хотя бы в общих чертах знали, что делают и чего хотят. Заимствуя из музыкальной терминологии — у них были ноты, они располагали кусочками партитуры и крохами слуха, а поскольку сноровки хватало, это даже можно было слушать. Но последователям этого показалось мало. Младшим приснилось, что каждый из них — Паганини. Ибо кто-то вдруг вспомнил, что мы-де тоже не лыком шиты. Отталкиваясь от верного, на первый взгляд, положения, что опираться на архетипы есть ретроградство и вторичность, авторы младшего поколения схватили авторучки — и «процесс пошел»!
Неожиданно в нашей фэнтези стало славянско, пресно и красно, похотливо, кисло и льняно. Свойски. Повеяло фермой, деревушкой об одну улочку и вообще, как говаривают наши друзья-москали: «Хорошо в краю родном пахнет сеном и… pardon». Бах-трах! Что это так громыхнуло? Уж не Болек[12] ли вколачивает столбы в Одру? Или, может, Чтибор колотит Годона и Зигфрида под Цедыней. А может, комар со священного дуба сверзился?
Да нет! Это ж наша родимая, славянская фэнтези!
Ни с того ни с сего исчезли вампиры, появились вомперы и стрыгаи, вместо эльфов мы имеем божетят и небожитят, вместо великанов и троллей — столинов. Вместо чародеев и магов обрели ведунов, волхвов и жрителей[13].
И что нам Конан, у нас есть родимые вояки, именуемые, разумеется, столь же по родному: Вареник, Збирог, Пэрог, Котей, Потей Заграй, Сыграй, Прибей и Заметай! И двинулись эти Вареники от мызы к мызе, конечно, зигзагами, двинулись через леса, дубравы и велесы, через трамы и храмы, скожни, млаки и котолаки, через нивы буйные и степи, поросшие бурьяном и хреном, через святые гаи и ручьи.
Да уж, как по речке, как по гаю, Вареник пер на бугае. Я, дескать, Вареник! Да не русский Пельмень какой-нибудь, не немецкий Apfelkuchen, не французский Pate. Я наш, отечественный, доморощенный Вареник — будущее и надежа фэнтези. И еще малость погодить — как вот она народится новая культовая сага, эпическая фэнтези, большая Вареникиада. «Слово о том, как сбирается Вещий Вареник отмстить неразумным стрыгаям»! О, Лада, Лада, Купала! Перевернись в гробу, Толкин! Рыдай, Ле Гуин! Грызи губы от бессильной ревности, Эддингс! Дрожи от зависти, Желязны!
Тех, кто не может дождаться Великой Вареникиады, успокою, вкратце изложив ее суть. На Серых Холмах, а может, Взгорьях, куда отправится Вареник со товарищи, золота нет и, вероятно, никогда не было. Но паршивый стрыгай и поддерживающие его ренегаты, отвратительные взыграй Волец и Столец погибнут от Вареникова копья, и при этом у храброго Вареника даже волос с головы не упадет. Похищенные Священное Жито и Вещая Сметана будут найдены и возвращены в храм Свантевита, ибо там их место. Конец.
Марек Орамус говорит, что фэнтези убога. Убожество произведений этого жанра, которые нам предлагают, ужасно. Дилетантство, тупость и невежество так называемых «переводчиков», тяпляпающих переводы, кошмарны. Ну, погоди, Марек, вот появятся Вареник и Ва-реникиада — тогда получишь! Вот тогда-то ты взвоешь, словно стрыгай на луну в полнолуние, замяукаешь, как котолак на жестяной крыше. И тогда со слезами умиления на глазах вспомнишь Андре Нортон, Говарда и «Ксант».
А ведь уже появились многочисленные Вареники, являющиеся производными Конана, у нас уже есть что-то вроде переварененного Лавкрафта, уже просматриваются попытки пироговатого посттолкинизма, родились даже Черные Вареники. Не могло обойтись и без производных «Туманов Авалона», то есть Вареников фантастико-исторических. И вот вместо Артура, Ланселота и Гавейна мы получили Вареников, Кузьмидоров и Свенссонов из Джемсборга. Вместо пиктов и саксов — свиенцев, дунцев и поморцев. Вместо Мерлина и феи Морганы нам предложили волхвов и вышеупомянутых жрителей. Войны и пожары, кили норманнских драккаров скрипят по песку славянских пляжей, столины воют, Джемсборг жмет, берсеркеры скалят зубы, немцы прут на крепость, наш верх, льется кровь. Сварожец сварожит, а антилопа гну гнусится, жрители, как и положено жрителям, жрут и наводят соответствующие чары. На всех. Ну и что?
12
Имеется в виду Болеслав Храбрый, князь, за несколько недель до смерти возведенный на Польский престол.