— Остается надеяться, что это не понадобится. Иди сюда, Джимми, бери пульт. Только не загораживай мне мишени.
Джимми не шелохнулся. Его глаза еще раз пробежали по лицам сидящих на диване. Он задержал взгляд на мне.
— Капитан?.. — шепотом спросил он.
— При чем тут он? — удивилась Кулашава. — Ключи к свободе здешних жителей находятся в твоих, а не в его руках.
— Не нам решать, Джимми. Это их мир, — сказал я, зная, что все бесполезно. Если и существовал способ вывести парня из оцепенения, то назывался он дискуссией о личной свободе и ее конфликте с властью. Дурацкие правила, ограничения, навязывание мнения начальства… Не проходило ни одного полета, чтобы у нас с Джимми не возникало стычек по этому поводу. Сейчас Кулашава легко могла переманить его на свою сторону.
Велико же было мое удивление, когда Джимми расправил плечи, повернулся к ней и покачал головой.
— Нет, я не могу.
Кулашава была поражена этим его ответом не меньше моего.
— Что ты сказал? — прорычала она.
— Я сказал «нет». — От ее испепеляющего взгляда голос Джимми слегка дрожал, но слова были твердыми, как сварной шов. — Капитан Смит считает, что так нельзя.
— А я говорю — можно! — крикнула она. — Почему ты прислушиваешься к нему, а не ко мне?
— Потому что он мой командир. — Джимми перевел взгляд на меня. — Я ему доверяю. — Он оглянулся на Кулашаву. — Когда он внушал мне, что к чему, он не размахивал пистолетом.
Лицо женщины стало темным, словно грозовая туча.
— Ах, ты, тупой сопляк…
— Оставьте его в покое! — вмешалась Ронда. — Посмотрите правде в глаза: вы проиграли.
— Сядь, Камала, — махнула рукой Кулашава. — А на вашем месте, Бленкеншип, я бы держала язык за зубами. — Она так пылала яростью, что попадись ей под руку Полярная шапка — она бы растопила и ее.
— Из всех собравшихся вы мне нужны меньше всего.
Она перевела взгляд на Питера, успев взять себя в руки.
— Отлично! Наш ответственный за музыку, эта никчемная комнатная собачонка, боится принять самостоятельное решение. Ничего, я уверена, что среди ваших музыкантов сыщется хотя бы один, который посмотрит на все это по-другому. Где у вас система массового оповещения?
— Нет, — сказал Питер, качая головой.
Кулашава навела пистолет на Сьюзен.
— Она мне тоже не нужна.
Питер стиснул зубы.
— В левом подлокотнике трона расположен пульт управления.
— Спасибо. — Кулашава встала и обошла столик. Я кашлянул.
— Простите, но мне кажется, что вы упускаете одно маленькое обстоятельство…
Кулашава остановилась и направила свой пистолет мне в грудь.
— Какое?
— Может, кто-нибудь из их музыкантов и согласится призвать вам на помощь лепешки, но никто из них не научит вас, как добраться до Пространства.
Она прицелилась в меня еще тщательнее.
— Вы меня разочаровываете, Смит. Я ожидала от вас больше выдумки. Вы забыли, что я располагаю координатами «Мира свободы»? Достаточно переместиться тем же путем назад — и мы опять попадем на Ангорски.
— Верно, если бы мы действительно находились в точке с теми координатами, которые вы указали. Но это не так.
Она прищурилась.
— Объясните.
— В ваших координатах не было учтено время, которое затрачивает свет, чтобы преодолеть некоторое расстояние. Не учли вы и того, что «Мир свободы» уже не перемещается вдоль прямой, ведущей прямо от нашего Солнца. Если вы попробуете вернуться на Ангорски по прямой, то промахнетесь на целых шестьдесят астрономических единиц. Для примера, это втрое больше расстояния от Земли до Нептуна.
Она долго меня рассматривала, потом выдавила улыбку.
— Понимаю: вы единственный, кто может проложить правильный курс.
— Верно. — Я сложил руки на груди. — Только я не собираюсь этого делать.
— Предлагаю вам хорошенько поразмыслить. Вы, часом, не забыли про двести тысяч нойе-марок — свой должок «Трансшипминт Корпорейшн»?
У меня душа ушла в пятки.
— Откуда вам это известно?
Она хохотнула.
— Бросьте! Не воображаете же вы, что я появилась у вас случайно. У меня был выбор из дюжины капитанов, на которых я могла бы оказать давление. Вы просто оказались в нужном месте в нужное время — в тот момент, когда я получила всю необходимую информацию.
Я пожал плечами, стараясь сделать это как можно более небрежно.
— Подумаешь! Можете подавиться своими семьюдесятью тысячами. Все равно Питер никуда нас не отпустит.
— Это вы зря. Тем или другим способом, но мы вернемся. — Она приподняла брови. — Вам светит тюрьма. Ваш долг теперь — не какие-то семьдесят тысяч, а все двести.