Спецэффекты и апокалиптические массовки (особенно автомобильная, для которой на одном из федеральных шоссе было собрано почти 300 машин), разумеется, внесли в это свой вклад — так же, как и Роберт Дьювал в роли астронавта-ветерана Таннера и Морган Фримэн в роли чернокожего президента США. По-своему интересна Тиа Леони, чья героиня (тележурналистка Дженни Лернер) сочетает в своей внешности холодноватую надменность Шэрон Стоун и показное дружелюбие Хилари Клинтон. И все же главным ферментом, способным освежить изрядно постаревший жанр фильма-катастрофы, стал сценарий Брюса Джоэля Рубина и Майкла Толкина. Именно благодаря их идеям в достаточно примитивной жанровой схеме появились звенья-эпизоды с многозначным и символическим значением.
Условно их можно назвать «Ноев ковчег» и «Мессия».
«Ноев ковчег» — это мини-сюжет о грандиозном бункере в штате Миссури, куда в преддверии всемирной катастрофы свозят миллион американцев вкупе с различными видами животных, растений и разнообразными культурными ценностями. С чисто американской практичностью 800 тысяч путевок в «ковчег» разыгрываются в национальную лотерею, а 200 тысяч оставшихся мест резервируются за «сливками общества» — выдающимися личностями из всех сфер человеческой деятельности. Несмотря на столь рациональный и, в принципе, демократичный подход к сохранению нации, эвакуация в «ковчег» весьма напоминает кадры из спилберговского «Списка Шиндлера»: солдаты с фонариками и списками, разлучаемые семьи, отчаяние и страх на лицах — с той разницей, что отчаянию и панике предаются не те, кто попадает за ограждение, а те, кто остается «на воле».
«Мессия» — мини-сюжет более бодрый, патетичный и героический. «Мессией» называется звездолет, который земляне загодя отправляют к злополучной комете: ее хотят взорвать с помощью ядерных зарядов. Успешно миновав хвост кометы и пришвартовавшись к ее поверхности, астронавты бурят стометровые шурфы и размещают в них заряды. И все же акция терпит неудачу — комета лишь распадается на два осколка, которые продолжают приближаться к Земле (мне показалось немного странным, что они летят по прежней траектории). Тем не менее корабль и его экипаж (четверо американцев и один русский которого играет наш актер А. Балуев[8]) все же исполняют свое предназначение Мессии-Спасителя. Протаранив больший осколок кометы, они уберегают Землю от неминуемой гибели.
История с «Мессией» подкупает сбалансированным сочетанием нескольких трудно сочетаемых компонентов: реализмом в изображении космической экспедиции, приключенческой интригой и религиозно-нравственной подоплекой. Уместной данью мелодраме (и недвусмысленной ссылкой на христианский постулат «о жизни вечной») выглядит эпизод прощания космонавтов со своими близкими перед космическим тараном. Жаль, однако, что в этой умилительной сцене без права на прощальные слова остается русский астронавт. Интересно, почему создатели фильма лишили его такой возможности?
Когда в финале картины в небе догорают осколки космического исполина, а мудрый президент Бек призывает своих сограждан начать восстановление разрушенных городов, нам явно предлагают вспомнить финал «Дня независимости» — а возможно, и сравнить фильм М. Ледер с картиной Р. Эммериха. Не будем расставлять точки над «i», просто скажем, что от такого сравнения в выигрыше остается американская — да и мировая — кинофантастика, которая при всех ее сегодняшних штампах, упрощениях и постоянных оглядках на кассу ухитряется представить увлекательный и неглупый фильм о космосе, не наплодив при этом легион жукоглазых или ящероподобных пришельцев.
Экранизация
ГИПЕРБОЛОИД СТРЕЛЯЕТ С ЭКРАНА
У немногих советских писателей ииносудьба сложилась столь благоприятно, как у Алексея Николаевича ТОЛСТОГО.
И хотя экранизировали его произведения не так уж часто, но все киноверсии его книг неизменно попадали в число отечественных блокбастеров.
Вспомним ли мы «Петра Первого» или обе версии «Хождения по мукам», «Аэлиту» или «Гиперболоид инженера Гарина» (включая и «Крах инженера Гарина») — все эти картины стали подлинной классикой отечественного кинематографа. Популярность фильмам была обеспечена во многом благодаря работам талантливых режиссеров и сильных актерских составов. Поэтому вполне закономерным выглядит то, что экранизация толстовского романа «Аэлита» — одного из лучших НФ-произведений 1920-х — стала самой знаменитой отечественной лентой того периода. К тому же она является предтечей советской кинофантастики, хотя первые фантастические ленты появились в России еще в 1917 году («Волшебные лучи» и две киноверсии фантастико-мистических повестей В. Крыжановской-Рочестер «Болотный цветок» и «Кобра Копелла»).