Издалека доносился едва слышный грохот барабанов. Гораздо ближе раздался хриплый человеческий крик и следом за ним ликующие вопли убийц. Убивали не люди. Высокие, черные, с человеческими фигурами бранды не принадлежали к человеческой расе. Их глаза походили на лампы из красного стекла, зубы были ярко-белыми. Казалось, сегодня бранды собирались уничтожить всех людей на свете.
— Ложитесь! — прошипел Канау, и Беарвальд послушно присел. На фоне неба, освещенного заревом пожаров, шагала колонна воинов Бранда, небрежно раскачиваясь, никого не боясь.
— Слушайте, — внезапно произнес Беарвальд, — нас — тринадцать. Сражаться с этими чудовищами лицом к лицу бессмысленно. Сегодня они спустились с горы все — или почти все. Их жилье осталось без защиты. Что мы потеряем, если попробуем сжечь улей брандов? Только наши жизни, а что они стоят?
— Наши жизни — ничто, — воскликнул Канау, правая рука Беарвальда. — В путь!
— И пусть наша месть будет ужасной, — подхватил Броктан, телохранитель Беарвальда. — К утру улей брандов превратится в пепел.
Над их головами возвышалась гора Медаллион; овальный улей находился в долине Пангборн. У входа в долину Беарвальд разделил отряд на две половины и во главе второй поставил Канау.
— Будем тихо двигаться на расстоянии двадцати ярдов; если одна из групп наткнется на бранда, вторая нападет на него сзади, и мы убьем чудовище раньше, чем оно подаст сигнал тревоги Понятно?
— Понятно.
— Тогда вперед, к улью.
В долине стоял запах прокисшей кожи. Со стороны улья доносился приглушенный звон. Покрытый мхом грунт был мягким; воины продвигались вперед осторожно и беззвучно. Низко пригнувшись, Беарвальд видел очертания своих солдат на фоне неба — сейчас оно казалось сине-фиолетовым. Зарево горящей Эчевасы виднелось на юге, внизу по склону горы.
Послышался звук шагов. Беарвальд свистнул, и солдаты застыли на месте. Они выжидали. Звуки тяжелых шагов приближались; вдруг раздался хриплый рев ярости и тревоги.
— Смерть, смерть чудовищу! — крикнул Беарвальд.
Бранд взмахнул дубиной, как косой, отбросив далеко в сторону тело одного из солдат. Беарвальд бросился вперед и вонзил меч, почувствовав, как рвутся сухожилия; хлынул поток горячей крови бранда.
Звон прекратился, и крик умирающего бранда далеко разнесся в ночной тишине.
— Вперед! — скомандовал Беарвальд, тяжело дыша. — Приготовить кресала и трут, поджигайте улей. Жечь, все жечь!..
Отбросив всякую осторожность, он побежал к улью; впереди темнел огромный купол. Навстречу бросились малолетние бранды, визжа от испуга; за ними ползли на четвереньках старики — двадцатифутовые чудовища, хрипевшие и огрызающиеся.
— Смерть, всем смерть! — крикнул Беарвальд Халфорн. — Пламя!
Он подбежал к подножию улья, наклонился и высек искру. Трут начал тлеть. Беарвальд раздул пламя и поднес его к ветоши, пропитанной селитрой. Огонь ярко вспыхнул, и Беарвальд сунул пылающий ком под крышу из сухих ветвей и камышей. Крыша запылала с оглушительным треском.
Он вскочил и взмахнул мечом, отражая нападение малолетних брандов. Лезвие меча взлетало вверх и обрушивалось на детей, которые не могли противостоять его яростному натиску. К нему ползли три огромных древних бранда с распухшими животами, испускающие отвратительный запах.
— Гасите огонь! — вопил первый. — Гасите! Великая Мать застряла в улье, у нее слишком большое брюхо, она не может двигаться… Пожар, разрушение, горе! Где вы, наши могучие защитники? Где наши воины?
От подножия горы донесся грохот барабанов. Из долины слышались хриплые голоса брандов.
Беарвальд повернулся спиной к пылающему улью, бросился вперед, отрубил голову первому ползущему старику и тут же отпрыгнул назад… Где его солдаты?
— Канау! — позвал он. — Лайда! Теут! Герг! Броктан!
Беарвальд наклонил голову и увидел свет пламени.
— Солдаты! Убивайте ползущих стариков! — Снова бросившись вперед, он принялся рубить мечом, еще одна старуха распласталась на земле.
Хриплые голоса брандов замолкли, затем в них послышалась тревога, триумфальный рокот барабанов стих, грохот приближающихся шагов стал отчетливей.
Взвивающиеся вверх языки пламени за спиной Беарвальда согревали его. Из пылающего улья донесся пронзительный вопль — крик невыносимой боли.
В мелькающем пламени пожара он увидел бегущих воинов Бранда. Их глаза горели, подобно раскаленным углям, зубы сияли, словно белые искры. Они рвались вперед, размахивая дубинами, и Беарвальд встал у них на пути, стиснув рукоять меча, слишком гордый, чтобы спасаться бегством.