Командующий осмотрел добровольца с головы до ног и одобрил его диковинную одежду, странную прическу, весь вид. Не спрашивая, готов ли доброволец к выполнению задания, командующий сказал ему:
— Согласно расчетам, независимо от успеха вашей работы в прошлом, у вас не будет возможности возвратиться в наше время.
— Так точно, сэр. — Тренировка повлияла даже на его речь, и теперь ему было трудно изъясняться на родном языке. — Я так и предполагал.
— Тем лучше. — Командующий откашлялся и заглянул в таблицы. — Мы по-прежнему не имеем исчерпывающих сведений о вооружении противника. Видимо, это тонкие инструменты, предназначенные для шпионажа или диверсионной деятельности на современной Земле; помимо этого, вы должны быть готовы к противостоянию исключительно сильному. Не забывайте также о мыслительных лучах: они вредоносны для любого человеческого сообщества. Опасность представляют и точечные заряды, предназначенные для вывода из строя наших оборонительных компьютеров посредством организации информационного хаоса. Существует и опасность применения биологического оружия, но на этот случай у вас имеется дезинфицирующий набор. Наконец, будьте готовы к любым неожиданностям.
— Слушаюсь, сэр. — Агент-доброволец был полон рвения. Командующий заключил его в традиционные прощальные объятия.
Он утер с лица капли лондонского дождя и вынул из кармана тяжелое устройство, с виду напоминавшее часы, словно с безобидным намерением узнать время. Он стоял на тротуаре перед театром, как будто поджидал приятеля. Прибор у него на ладони не только тикал, словно обычные часы, но и бесшумно вибрировал. Это означало, что вражеская машина находится где-то рядом, не дальше пятидесяти метров от посланца из будущего.
Рядом висел плакат, сообщавший:
УСОВЕРШЕНСТВОВАННАЯ ШАХМАТНАЯ МАШИНА
ЧУДО ВЕКА!
НОВОЕ УПРАВЛЕНИЕ
— Истинная проблема, сэр, — вещал неподалеку мужчина в цилиндре, обращаясь к своему спутнику, — не в том, возможно ли собрать машину, способную к игре в шахматы, а в том, сможет ли она вообще играть!
«Проблема вовсе не в этом, сэр, — мысленно возразил агент. — Считайте себя счастливчиком, раз вы все еще этого не понимаете».
Он купил билет и вошел. В вестибюле были выставлены разнообразные часовые механизмы, некоторые настолько хитроумные, что при иных обстоятельствах человек из будущего мог бы проявить к ним интерес. Когда собралось достаточно посетителей, мужчина во фраке прочитал короткую лекцию. В лекторе было что-то страшноватое, даже хищное, при всей его приглаженности и заученных остротах.
Наконец взорам предстала сама шахматная машина — огромный ящик с сидящей рядом фигурой. Выкатив машину на сцену, служащие расступились. Манекен был облачен в турецкие одежды и слегка покачивался в кресле. Теперь агент чувствовал тревожную вибрацию своего прибора, даже не опуская руку в карман.
Хищный лектор пролаял очередную шутку, промокнул лоб платком и спросил, кто из присутствующих желает сразиться с машиной. Из нескольких человек, поднявших руки, — среди них был и агент, — он выбрал одного. Избранник вышел на сцену и подошел к доске, на которой уже были расставлены черные и белые фигуры. Служащие распахнули дверцы ящика, продемонстрировав, что внутри заключен только механизм.
Агент обратил внимание, что на ящике нет свечей. Это отличало его от шахматной машины Мелзеля, появившейся несколькими десятилетиями раньше. Машина Мелзеля была, разумеется, чистейшим надувательством: свечи были нужны для того, чтобы никто не обратил внимания на запах горящего воска от свечи шахматиста, спрятавшегося в ящике, среди железок, выдаваемых за механизм. Агент знал, что находится во времени, когда электричество еще не вошло в обиход — во всяком случае, до такой степени, чтобы человек, скрывавшийся в ящике, мог воспользоваться электрическим фонариком. К тому же противнику было позволено сесть гораздо ближе, чем разрешал Мелзель, а это также наводило на мысль, что ни в ящике, ни в манекене никто не прячется.
И все же…
Агент мог бы прямо сейчас вскочить и произвести прицельный выстрел. Однако он не знал, как вооружен противник. Что произойдет в случае промаха? Андроид уже научился выживать в Лондоне XIX века, нашел для себя нишу. Не вызывало сомнений, что он уже сеял вокруг себя смерть. Строка афиши «Новое управление» приобретала зловещий смысл. Устранив агента, андроид станет хладнокровно выжидать, выбирая момент для причинения викторианскому обществу непоправимого вреда.
Нет, обнаружив противника, надлежало сначала разработать надежный план его обезвреживания и только потом действовать.