Постановщики фильма решили не геройствовать и преисполненных достоинства фиг в кармане не держать, но и не халтурить. В результате получился образцовый детектив с фантастическим «бантиком», в меру красивый и в меру «экзотичный»: в те времена для создания атмосферы «заграницы» достаточно было наприглашать прибалтийских актеров, раздобыть хотя бы один импортный автомобиль и расставить по столам без меры бутылки «Джонни Уокера»… Научной фантастики в картине — с гулькин нос, фирменным юмором братьев пришлось пожертвовать, зато что касается «саспенса» с ожившими мертвецами, то его наворотили даже с избытком. В конце концов, если не считать неудачного, вызывающего смех в зале финального лыжного пробега, получилась рядовая, воспринимавшаяся без активного раздражения картина. Никакая не кинофантастика, конечно, и никакие не Стругацкие, но… в те времена смотреть можно было с интересом.
А вот с фильмом Тарковского, который давно и мучительно ждали, история получилась прямо противоположная. Заметим, фильм вышел в том же 1979 году.
Ну, во-первых, нужно знать, что тогда означала для нас каждая новая лента Тарковского. Скандал, шедевр, сенсацию, восторг, разочарование, переворот, Шевардинский редут, последний день Помпеи, неизбежную премию в Каннах и столь же гарантированный временный запрет. На премьеру в Дом Кино за пригласительные билеты драка шла даже в здании ЦК на Старой площади. И хорошо помню завистливые взгляды из очереди: ведь в руке у меня был пропуск в рай, искомый клочок бумаги, выданный поутру аж самим А.Н. — с оглядкой, в конвертике: «Только никому ни слова — понял? Телефон второй день обрывают…
Хотя в среде любителей фантастики особенно радостных ожиданий не наблюдалось. Главным образом потому, что хорошо помнились опыты великого кинематографиста над произведением великого писателя Лема. А также обратили внимание на скупо просочившиеся в печать размышления Тарковского по поводу того, что он собирается ставить и как он себе это представляет. Правда, осторожный оптимизм внушала случайная информация о том, что на сей раз сценарий писали все-таки «братья по разуму». Из бесед же с Аркадием Натановичем я знал, что иду смотреть фильм Тарковского, а о «Пикнике…», по его словам, нужно забыть — для пущего душевного спокойствия.
И все же, даже не ожидая от новой картины ничего хорошего, большинство из нас надеялось: все равно это будет прорыв. Прорыв Стругацких на большой — в том числе мировой — экран. И к массовому читателю, путь к которому хотя никогда окончательно не закрывался, но в конце семидесятых был все же изрядно затруднен. Наконец, прорыв Стругацких к читателю «нефантастическому», коему, как нам тогда казалось, мешает принять и полюбить их творчество лишь стереотип: «Фантастика?! Разве это литература…
А вышел все-таки очередной фильм Тарковского. Что само по себе обязано было стать событием в отечественной и мировой культуре. От Стругацких, на мой взгляд, в картине остались лишь некоторые обрывки диалогов, как и любой литературный текст, только мешавшие Тарковскому…
Сейчас, по прошествии двух десятилетий, когда раны от первого удара затянулись, когда нет уже ни того мира, ни тех страстей — и Аркадия Стругацкого, и Андрея Тарковского, и всей великолепной тройки исполнителей — Кайдановского, Гриценко, Солоницына, — я готов признать очевидное.
Что перед нами одна из вершин творчества одного из крупнейших режиссеров XX века. Что картина, если отнестись к ней без предвзятости, временами завораживает. Что мысли и образы, которыми она оперирует, запоминаются надолго. Хотя и не являются близкими лично мне; подозреваю, что большинству поклонников творчества Стругацких тоже, а может быть, и самим братьям, несмотря на все их устные и печатные заявления на сей счет («Мы работали с гением, а гений — это, знаешь ли…» — не раз говаривал Аркадий Натанович. После Чернобыля слова «зона» и «сталкер» благодаря Тарковскому стали пророческими, а роль Александра Кайдановского — просто гениальна.
Но осталась вся эта история пикником на обочине творчества других, не менее талантливых и думающих людей. Братьев Стругацких.
Однако в 1979 году жизнь, как следовало догадаться, не остановилась, и уже спустя три года, в 1982-м, телезрителей порадовал двухсерийными «Чародеями» режиссер Константин Бромберг, до того прославившийся «Приключениями Электроника». Порадовал — пишу безо всякой иронии, потому что массовому зрителю фильм действительно понравился. И не прекращает нравиться уже без малого двадцать лет. Достаточно вспомнить, как в последние новогодние праздники за эту добрую и бесхитростную сказку-мюзикл с песнями-шлягерами Евгения Крылатова и Леонида Дербенева дрались ведущие телеканалы, изрядно помятые кризисом!