Раз так, ему надлежало сохранять готовность. Он вспомнил о валяющемся где-то неподалеку крысином трупе. Отломав челюсти, он мог бы воспользоваться ими как оружием. Впрочем, узник не сомневался, что чудовище было бешеным, и побаивался порезаться об его зубы. Правильнее было бы заточить кость, выбрав ту, что помассивнее. Эта мысль заставила его содрогнуться от омерзения. В этот момент камень в потолке приподнялся, и яму залило светом, словно расплавленным золотом. Малагирос временно ослеп, но был готов плясать от радости.
Вниз полетела веревка с узлом. В отверстии появилась физиономия Раббы.
— Эй! — крикнул он во тьму. — Где ты там?
Помедлив, Малагирос вступил в круг света. Ему показалось, что Рабба испытал огромное облегчение, обнаружив его живым.
— Вылезай, — скомандовал Рабба. — У главного мага есть для тебя работенка.
Малагирос скептически приподнял бровь, однако обмотался веревкой и стал карабкаться вверх. Выбравшись из ямы, он вгляделся в своих тюремщиков. Феср держал факел и выглядел уже не таким скучающим.
Малагирос заметил, что в коридоре больше не горит колдовской свет, и вопросительно посмотрел на Раббу. Тот держал в руке обнаженный меч, выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
— Смотай веревку и повесь ее сюда, — приказал Рабба, указывая на кольцо в стене.
Малагирос медленно поднялся и, стоя к ним спиной, принялся нарочито медленно вытягивать из ямы веревку.
— Митра! — ругнулся Рабба. — Пошевеливайся, мерзавец! Не заставляй мага ждать, иначе пожалеешь.
— Я знаю, что способно вызвать у меня сожаление, потому и не тороплюсь на встречу к вашему магу, — небрежно бросил Малагирос.
— Я сказал, поторапливайся! — прорычал Рабба, подступая к нему.
Крепко держась за веревку, Малагирос размахнулся и заехал ему по физиономии тяжелой, словно окаменевшей, крысой. Рабба осел, как мешок с зерном. Малагирос нанес еще один удар дохлой крысой. Феср получил удар в висок, сопровождавшийся смачным звуком. Стражник оторопел. Малагирос, бросив крысу, схватил его за голову и ударил подбородком о свое колено, после чего сбросил в яму. Туда же последовал не пришедший в чувство Рабба. Малагирос задвинул каменную крышку, подобрал факел и меч и отправился дальше по коридору.
Пьяная стража Марка Лициния Севера тащила Афонию по извилистым коридорам. Под конец она увидела бронзовую дверь, охраняемую двумя людьми в потешной форме, и невольно прыснула. Не приходилось удивляться, что сменившиеся после караула стражи предпочитают не носить это разноцветное тряпье.
Караульные скрестили копья, преградив пьяной ватаге путь. Завязался спор, в ходе которого двое трезвых пытались отговорить хмельных от мысли нарушить покой человека из Старого Города. Решение принял волосатый толстяк, нанесший несколько сильных ударов ногой в дверь.
Воцарилась тишина. Наконец голос, давший петуха от негодования, спросил:
— Кто смеет меня беспокоить?
Все мигом протрезвели и поняли, что совершили непростительную ошибку.
— Сюда! — раздался визг из-за двери.
Обеспокоенно поглядывая на товарищей, стражники с копьями распахнули двери. Поймавшие Афонию люди поволокли ее вперед с гораздо меньшим воодушевлением, чем раньше.
Зал, в котором они оказались, к изумлению Афонии, сильно напоминал зал императорских приемов, вплоть до украшений из серебра и золота. Его освещали сотни свечей, от запаха которых перехватывало дыхание. Посредине зала стояла увеличенная, размером с кровать, копия трона, на которой восседал тучный человек в льняной тунике. Его тщательно завитые волосы лоснились от пота, близко посаженные глазки метали молнии.
По его левую и правую руку сидели обнаженные женщины. Появление в зале гурьбы мужчин их несколько напугало, но ничуть не смутило.
Внезапно позади трона раздвинулись занавески, и появился пожилой человек. Он метнулся к Марку Лицинию.
— Ты что тут делаешь? — гаркнул Марк. — Свет! — он повелительно махнул рукой, но ничего не добился. Он вскочил на ноги. — СВЕТ! — заорал он.
Результата не последовало. Он обернулся к старику, закусив губу и ожидая объяснений.
— Волшебство кончилось, господин.
— Это я заметил, — фыркнул Марк. — Чем ты занимаешься, Перс? Не иначе, какой-то из твоих экспериментов вышел боком.