Я понаблюдал за тем, как Пэм разворачивает нашу узконаправленную антенну, собираясь послать сообщение на «Агамемнон». Вид у нее был такой, точно она всю жизнь только этим и занималась. Так оно, пожалуй, и было, но по большей части на тренировках. У меня возникло странное ощущение, что за последние год-два Пэм здорово повзрослела, а мы с Джанет ухитрились этого не заметить.
— Памела, мне нужна дополнительная информация об «Агамемноне». Свяжись с Марсопортом. Запроси у них все данные на корабль. Структурную прочность, какое установлено оборудование для подачи топлива и вообще все, что можно.
— Есть, сэр.
— Хорошо. Я сойду с корабля — проверю, как там топливные баки. Когда получишь ответ, позвони мне, но если с «Агамемнона» больше ничего важного не придет, то занимайся другими делами.
Я направился к выходу.
— Как дела? — спросил Джед, когда я вошел в «Конуру», где меня уже ждал ленч.
— Очень хорошо. Даже чертовски хорошо, если учесть все обстоятельства.
Ребятам с обогатительной фабрики уже приходилось делать топливные баки для «Рогатки», поэтому они знали, что именно мне требуется. Но им еще не доводилось делать баки, способные выдержать ускорение в одну пятую «g».
Когда разгоняешь тяжелый груз, то пара сантиметров — уже солидное ускорение, а нам предстояло взлетать с ускорением в сто раз больше.
— Получил данные из Марсопорта?
— Да, но не все. — Я покачал головой. — Операция становится очень рискованной. Для меня-то опасности почти что нет, но «Агамемнон» рискует всем.
— Тебя ждет Рода. В том кабинете.
— Что-то вид у тебя не очень веселый…
Джед пожал плечами:
— Может, она и права, но все равно это как-то…
— Ты о чем?
— Зайди, сам узнаешь.
Я вошел и увидел Роду в компании лощеного господина с аккуратно подстриженными усиками. Разумеется, я с ним уже встречался прежде: Б. Элтон, эсквайр, представитель «Ллойда» на Джефферсоне. Он ненавидел эту дыру и с нетерпением дожидался перевода.
— Я считаю это неприемлемым, — говорил Элтон, когда я вошел. — И, кстати, мне очень неприятно, что и вы в этом замешаны, капитан Кефарт.
— В чем замешан?
— Мисс Хендрикс требует за спасение корабля тридцать миллионов франков. И десять из них авансом.
Я удивленно свистнул.
— Крупная сумма.
— Корабль стоит горазда больше, — напомнила Рода.
— Если я сумею его посадить. Проблем выше головы… черт, и вообще неизвестно, что от него потом останется.
— А пассажиры? Сколько потеряет «Ллойд», если ему придется выплачивать страховки? А по судебным искам? — Рода вновь хищно ухмыльнулась. — Мы экономим ваши деньги, мистер Элтон.
Я понял, какую цель она преследует.
— Не знаю, как бы это сказать помягче, но… рискуете-то вы моим кораблем.
— Вам хорошо заплатят, — отрезала Рода. — Десять процентов от того, что получим мы.
Этого почти хватит, чтобы рассчитаться по закладной. И сумма будет гораздо больше, чем смогут предложить за спасение владельцы корабля в Марсопорте.
— Нам придется понести крупные расходы, — продолжила Рода. — Топливные баки стоят огромных денег. Кроме того, мы пропустим стартовое окно к Луне.
— Вы, несомненно, заслужили разумную компенсацию, но…
— Никаких «но»! — Улыбка Роды стала торжествующей. — Капитан Кефарт не сможет затормозить корабль без топлива, а все топливо у нас. Но отправится горючее в его топливные баки только тогда, когда вы подпишете со мной контракт, Элтон, и ни секундой раньше.
Элтон взглянул на нее печально и с легким отвращением:
— Это весьма смахивает на дешевый шантаж.
— Дешевый! — Рода вскочила и подошла к двери. — Да что вы знаете о дешевизне, черт вас всех побери! Сколько раз мы слышали от таких, как вы, что слишком большой прибыли не бывает? Так вот, на сей раз все поменялись местами, и теперь МЫ получим большую прибыль. Подумайте об этом.
В баре за дверью кто-то радостно завопил, а другой затянул песню. Я ее уже слышал на Джефферсоне. Пэм говорила, что песня эта очень древняя и она слышала ее в телепередачах, но слова там для Джефферсона очень подходящие. У песни есть припев: «Настанет великий день!» — и все в баре его дружно подхватили.
— Марсопорт никогда не даст вам столько денег, — сказал Элтон.
— Еще как даст. — Рода улыбнулась еще шире, едва не до ушей. — Потому что пока они не заплатят, буксир не взлетит.