— Для чего они разводят цветы? Это медоносы? Может быть, из них добывают душистое масло?
— Ничего подобного. Здесь нет насекомых, производящих мед. Сахар получают из листьев кустарника, а эфирные масла экстрагируются из кореньев. Но таких цветников много, обычно на вершинах холмов, где их видно издалека. — Ультман покачал головой. — Думаю, они сажают цветы просто так. Не понимаю, почему бы не посадить там что-нибудь полезное.
— Например, пикантные клубни? — предположил Форзон.
Подобно Леблану, Ханс Ультман был равнодушен к окружающей его красоте. Он просто занимался своей работой — разъезжал по центральным регионам Курра, заводя полезные знакомства и поддерживая старые контакты, собирал разнообразную информацию, передавал другим агентам официальные сообщения и приказы. Опасность? На памяти Ханса Команда Б не потеряла ни одного человека. Да, несколько агентов оказались в сложной ситуации два или три года назад, но кто-то уладил это дело. Кто-нибудь всегда все улаживает. Миссия Команды Б? Об этом пусть голова болит у начальства! Если кто-то из них решит, что Ультман может приблизить победу демократии, пусть скажет, что надо делать, и Ультман все сделает.
Генеральный координатор Гурнила сухо усмехнулся. Любому, кто поставит целью разрешить проблему Курра, подумал он, придется сперва разобраться с проблемой Команды Б. Невзирая на отсутствие интереса к искусству, ее полевые агенты по сути своей — профессиональные драматические актеры, куда более озабоченные собственной игрой, чем ее конкретными результатами.
Время от времени Ультман тормозил караван у какой-нибудь деревенской таверны, представляющей собой публичное помещение в обычном частном доме, и они дегустировали местное вино нового урожая. Гостиниц на Курре не было вообще: в этой богатой, ухоженной, благополучной стране с мягким климатом путешественники спокойно спали под открытым небом, завернувшись в плотные походные плащи. Любая домохозяйка была готова накормить проголодавшихся странников, а если те предлагали ей взамен несколько редкостных клубней, сервировала воистину королевские порции, добавив на десерт немного сладкого печенья из припасов, сделанных к празднику урожая.
И время от времени они встречались с агентами Команды Б. Владелец таверны, где Ультман приобрел несколько кувшинов вина, и его законная супруга, накормившая их до отвала. Виноторговец, странствующий коробейник, скупщик овечьей шерсти: каждый появлялся неожиданно и, безразлично обозрев караван с двумя погонщиками, отправлялся дальше своей дорогой. Фермер, к которому они заехали, чтобы купить клубни. Другой фермер, явившийся в таверну, где Ультман с Форзоном пили вино; выцедив кружку, он ушел, не промолвив ни слова.
— У нас не было никаких особых дел, — пояснил Ультман, — они просто хотели посмотреть на старшего инспектора. Возможно, когда-нибудь ты будешь рад, что эти люди знают тебя в лицо.
Все шесть фургонов были доверху наполнены сладковато пахнущими клубнями, когда они наконец добрались до одной из главных дорог, ведущих в Курру. Эта дорога была достаточно широка для двустороннего движения и настолько забита фургонами и повозками фермеров, поставляющих в столицу свою продукцию, что их громоздкому каравану пришлось простоять на обочине целый час, прежде чем Хансу удалось вписать его в плотный поток транспорта.
Ближе к вечеру, когда темная масса города уже маячила на горизонте, катившиеся впереди повозки резко остановились. Ультман поспешно подогнал свой караван к обочине. Навстречу, посередине дороги, двигался пешеход в яркой, но уже изрядно запачканной и пыльной униформе. Человек устало переставлял ноги, глядя лишь на фонтанчики пыли, вздымавшиеся на каждом его шагу, а все окружающие, торопливо отводя глаза, спешили уступить ему дорогу. Левый рукав украшенной позументом куртки свободно развевался на ветру.
— Королевский грум, — шепнул Ультман, старательно разглядывая поле за обочиной дороги. — Видать, не угодил Его Величеству и теперь на пути в деревню одноруких. Он на положении парии, пока не доберется туда. Люди дают ему пищу, но никто не станет с ним разговаривать и не накормит второй раз.
Когда однорукий прошел мимо, движение повозок возобновилось. Пешие путешественники вернулись на дорогу, и все вокруг снова стало милым и прекрасным, но на сердце Форзона легла печальная тень.
Ночь они провели на ферме, где Ханс всегда оставлял животных и фургоны, когда те были ему не нужны, и ранним утром проследовали через городские ворота с единственным фургоном, который тащил один-единственный эск.