Картина вырисовывалась довольно ясная, но не слишком приятная. Общество Тельди оказалось рабовладельческим: значительное большинство населения планеты обслуживало элиту — господ, которых насчитывалось всего несколько тысяч, а то и сотен. Они так жестко контролировали порабощенное население, что сами невольники, разбитые на многочисленные категории в зависимости от ответственности и статуса, были довольны своим положением, хотя у некоторых индивидуумов, как, например, у Скорты, иногда возникали сомнения. Невольники были настолько довольны своей ролью, что у них не появлялось желания становиться господами. Прозябая в рабском подчинении, они тем не менее не стремились стать господами, рассказывали друг другу басни об участи невольников, осмелившихся сеять смуту, и верили всему, что слышали от господ, даже если это вопиющим образом противоречило реальности. Господа упразднили историю, так что рабы не ведали, существовали ли когда-либо в прошлом лучшие времена.
Но хуже всего было то, что господам принадлежало право сохранять рабам жизнь или карать их смертью. Только господам разрешалось носить оружие.
— Тебе известно, как относится Федерация к рабству и ко всем прочим формам физического и психологического насилия, практикуемого властями, — настаивала Бет. — Это общество произведет на них самое неблагоприятное впечатление. Однако у рабов остается шанс претендовать на гражданство: для этого нам пришлось бы найти способ отделить их от господ.
— Это не так просто. — Мартин инстинктивно понизил голос, хотя переводчик был в этот момент выключен. — Меня беспокоит их фанатичное недоверие ко всем и ко всему, чего они не испытывают сами. Доверие между разумными существами — самое главное требование, предъявляемое к гражданам Федерации.
— Недоверие может пройти, когда ослабнет влияние господ, — сказала Бет. — Надеюсь, ты согласишься, что рабам надо предоставить возможность самостоятельно решить, покинуть планету или остаться с господами. Не забывай, наша обязанность — рекомендовать решение обнаруженных на планете проблем.
— Давай спросим их самих. — Мартин включил переводчик и обратился к Скорте: — Хотелось бы тебе жить в мире, где нет падающей с неба Напасти, где ты мог бы возделывать землю, строить дома, спокойно путешествовать по поверхности планеты?
— Пойми, чужестранец… — Прежде чем продолжить, Скорта молчал не меньше минуты. — Думать об этом бессмысленно и больно. Господа не одобряют подобных мыслей. Они твердят, что Напасть существует, и мы должны ей покориться.
— Промывка мозгов! — фыркнул Мартин, предусмотрительно выключив переводчик.
Через несколько минут длинная расщелина, вместе с которой вилась дорога, расширилась, превратившись в глубокую плодородную долину. Скорта съехал с дороги и остановился, чтобы издали показать Мартину тельдианский город.
Долина тянулась с юга на север, и ее возделанный западный склон и центральная часть были защищены от падения метеоритов. Город оказывался под угрозой только в тех случаях, когда траектория падения осколков превышала 45 градусов, а это случалось нечасто. Все городские постройки жались к земле: то были либо маленькие индивидуальные строения с обширными подвалами, либо крупные здания, но не тянущиеся в высоту, а распластавшиеся по поверхности. У всех домов, независимо от размера, была толстая западная стена, похожая на вал; техника и средства передвижения прятались в глубоких узких траншеях.
Неожиданно тельдианец указал на высокую скалу вдали.
— Школа, — объяснил он.
У основания скала была окружена кольцом дробленых камней. В ней зияло широкое отверстие — ворота для проезда транспорта. С помощью мощной оптики в щитке шлема Мартин разглядел полсотни отверстий помельче, проделанных, судя по их форме, искусственно.
— Хотелось бы заглянуть внутрь, — сказал Мартин.
Велосипед снова стал набирать скорость.
— Почему так мало детей? — спросил Мартин, когда они оказались в жилом районе. — Наверное, они в школе? А где живут господа?
Прежде чем ответить, Скорта обогнул сложное по конструкции педальное транспортное средство, управляемое четырьмя старательными тельдианцами.
— До достижения зрелости дети успевают многое почерпнуть у родителей и учителей. Что касается господ, то они живут не здесь, а в полярной области, почти избавленной от Напасти, и лишь изредка показываются в наших городах. Так лучше для нас, потому что присутствие господина одним приносит горе, другим — серьезные неудобства. Поверь, чужестранец, обязанность чтить господ и повиноваться им не мешает простым жителям мечтать, чтобы они оставили их в покое.