Пройдя еще несколько шагов, он нашел пещеру и увидел у задней ее стены мужчину, который согнулся в три погибели, и девушку, стоявшую на коленях возле него. Мужчина заметил его первым, сделал указательный жест, и девушка обернулась, замахиваясь ножом.
— Убери нож, — резко сказал Кормак, входя внутрь и оглядывая незнакомца. Он сидел, привалившись спиной к камню, вытянув перед собой правую ногу. Сапог был согнут под неестественным, невозможным углом. Кормак огляделся: убежище их никуда не годилось.
— Надо уходить, — сказал он.
— Я не могу идти, — ответил мужчина, еле ворочая языком. Его темная борода обледенела, кожа была в белых и голубоватых пятнах.
Нагнувшись, Кормак ухватил мужчину за руку, поднял и взвалил себе на плечи.
Крякнув под его весом, юноша медленно повернулся.
Ноша была почти непосильной, мышцы шеи немели от веса покалеченного незнакомца. Однако вьюга почти улеглась и стало чуть теплее. Через час Кормак покрылся испариной, и в нем пробудился страх. Он чувствовал, как влага превращается в лед, как его начинает сковывать тяжелый губительный сон. Глубоко вздохнув, он окликнул девушку:
— Иди рядом со мной, — а когда она поравнялась с ним, добавил:
— А теперь говори, откуда вы.
— Мы были в Пинната-Кастре, но нам пришлось уйти. Отец упал, сломал ногу. Мы… мы…
— Говори, говори! Как тебя зовут?
— Рианнон.
Кормак добрался до хижины при первых лучах зари. Он положил свою ношу на кровать, которая жалобно заскрипела. Девушку устроили у очага.
Подойдя к кровати, Андуина откинула одеяла с поврежденной ноги, распухшей и совсем лиловой ниже колена. Она попросила Кормака вернуть ногу больного в правильное положение. Мужчина застонал, но не проснулся. Кормак продолжал держать ногу, а Андуина прижала ладони по сторонам перелома. Ее лицо стало сосредоточенным. Несколько минут спустя она задрожала, ее голова поникла. Кормак выпустил ногу, подвинулся к Андуине и помог ей встать.
— Перелом был очень зазубренным, кусочки кости откололись, — сказала она. — Было очень трудно сложить все, как следует, и заставить срастись. Думаю, дело идет на поправку, но тебе придется приготовить лубки.
— Убийцы! — закричала девушка на полу у очага, приподнялась и села. Медленно ее глаза прояснились, и она разрыдалась. Андуина опустилась на колени рядом с ней, обняла и погладила по волосам.
— Тут ты в безопасности, поверь мне.
— Безопасности нет ни для кого! — воскликнула девушка. — Ни для кого!
За дверью завыл ветер, сотрясая ее, заставляя подпрыгивать на кожаных петлях.
— Они отыщут нас, — прошептала Рианнон со стоном. Ладонь Андуины скользнула над лицом девушки и опустилась на ее лоб.
— Усни, — прошептала она, и Рианнон опять легла на пол.
— Кто за ними охотится? — спросил Кормак.
— У нее в мыслях хаос. Я увидела мужчин в темных туниках с длинными ножами. Ее отец убил двоих, и они бежали в горы. Мы поговорим с ней, когда она проснется.
Кормак сел у огня. Внезапно его охватила тоска, сердце налилось свинцом. Появление отца и дочери погрузило горы в тень. Вернулся страх, что Андуину у него отнимут.
Взяв меч, Кормак начал точить лезвие длинным движением оселка.
Андуина проспала дольше обычного, и Кормак, выбираясь из постели, не разбудил ее. В очаге дотлевали угли, и он подбросил хвороста, пока не заплясали языки огня. Потом положил поленья, и вскоре комната наполнилась теплом. Кормак опустился на колени рядом с белокурой девушкой: дыхание у нее теперь было ровным. Ее отец негромко похрапывал. Кормак подошел к нему и уставился на его лицо — сильное, волевое, почти квадратное из-за черной бороды, которая блестела, словно ее смазали маслом. Нос был расплющен и искривлен, а вокруг глаз и на лбу виднелись шрамы. Взглянув на его правую руку, лежавшую поверх одеял, Кормак увидел, что и она вся в перекрещивающихся рубцах.
Храп оборвался, мужчина открыл глаза. Во взгляде, который он устремил на юношу, не было и следа сонливости.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Кормак.
— Живым, — ответил тот, оперся могучими руками о кровать и сел. Потом откинул одеяло и посмотрел на свою ногу, которую Кормак уложил в грубые лубки.
— Наверное, ты искусный лекарь. Никакой боли, будто я и не ломал ногу.
— Не слишком на нее опирайся, — посоветовал Кормак. — Я смастерю тебе костыль.
Мужчина посмотрел на свою дочь у очага. Убедившись, что она спит, он улыбнулся, показывая щербатые передние зубы.
— Мы тебе благодарны, и я, и она. — Он натянул одеяло на голое тело. — А теперь я посплю еще.