Когда же их взгляду предстало усыпанное мириадами крошечных угольков небо, К’денри заговорил:
— Надеюсь, когда-нибудь я смогу вернуться — и мне не придется прятаться.
— Я очень на это рассчитываю, — пообещала ему Кармелита.
— Знаешь, я с нетерпением жду наступления дня, — задумчиво сказал К’денри, — когда часть нашего мира снова будет принадлежать свободным ровагам. И тогда я позволю им прославить мое имя.
Золотые глаза сверкали, К’денри представлял себе, какими почестями будут осыпать его роваги.
— Когда мы обретем свободу, — заявил он, — я прослежу, чтобы какое-нибудь место назвали в честь К’армелиты Маргариты Ортис.
Взглянув на ровага, Кармелита в который раз с трудом удержалась от желания погладить его по голове. К’денри заметил ее движение и показал на место у себя на плече.
— Мне туда не дотянуться, — промурлыкал он. — Ты мне не поможешь?
Карен Хабер
МОЙ ВТОРОЙ ПИЛОТ — СОБАКА
— Ужас! — Чарли прикрыл глаза своими видоизмененными лапами. — Совсем рядом прошло, Фрэнк!
Астероид, еще мгновение назад казавшийся огромным на переднем экране обзора, превратился в маленький камешек у нас за кормой, а вскоре и вовсе исчез из виду.
— Послушай, дружище, — сказал я, — по документам именно я пилот этой колымаги. Так что оставь свои комментарии при себе — я сам разберусь с полем астероидов.
— О, Господи… Господи, нет! Не сворачивай туда. Смотри! Ты пролетел слишком близко.
— Сделай одолжение: заткнись и наслаждайся пейзажем.
— О-о-о-о-о, какой кошмар! — бормотал Чарли, прикрывая лапами голову.
— Знаешь, на кого ты сейчас похож? На охотничью собаку.
— Только по материнской линии. А со стороны отца у меня имеются гены динозавра.
— Еще чего скажешь?.. — Я провел корабль вдоль самого края летящей на нас скалы размером с Северную Дакоту и проводил ее взглядом. — Их там так мало, не сразу и заметишь.
— Ты что, целое утро собираешься играть в пятнашки с астероидами или у тебя все-таки есть какой-нибудь завалящий планчик?
— Не дрейфь. Мы уже почти на месте. Похоже на богатую рудой жилу. Если повезет, мы сможем пару месяцев наслаждаться бисквитами с шампанским.
— Конечно. Я еще не забыл, как в прошлом месяце мы обнаружили месторождение алмазов, которые оказались смесью льда и углерода. Были еще залежи железной руды, успевшей заржаветь на обратном пути.
Мне не понравился его сарказм.
— Эй, послушай, ведь это не я забыл протереть резервуар.
— Я уже говорил, что во всем виноваты глюки нашего компьютера.
— Когда тебе все это надоест, скажи мне, не стесняйся — и я тебя поменяю на сиамского кота-мутанта.
— Ха!
Мы оба знали, что на самом деле я не сделаю ничего подобного. Я никогда не любил кошек. Да и Чарли, несмотря на склонность к истерикам, в целом был очень неплохим компаньоном.
По профессии я космический шахтер, как и мой отец. У меня тоже темные волосы и карие глаза. А кроме того, от отца мне досталась любовь к хорошей шутке. В общем, я доволен своей жизнью. Впрочем, порой, оказавшись на краю галактики, начинаешь чувствовать себя одиноко. Когда слишком много времени проводишь наедине со своим кораблем, в голову начинают лезть всякие мысли… Кое-кто, например, включает автопилот, и корабль врезается в поверхность никому не известной планетки.
Однако компания, на которую я работаю, довольно быстро выяснила, что команда, состоящая из мужчины и женщины, никуда не годится. Большую часть времени они занимаются любовью или ругаются. Добыча полезных ископаемых катастрофически падает.
Компания пришла к выводу, что лучшим решением проблемы будет компаньон. Например, домашнее животное.
Коты непредсказуемы. Ящерицы лучше, но они слишком много спят. А вот собаки всегда отличались любовью к перемене мест, не так ли?
Собак подвергли генетической обработке, чтобы они без проблем переносили долгие космические полеты, продлили срок их жизни, снабдили способностью управляться с туалетом в условиях невесомости — и в результате получился хороший партнер.
Нерешенной осталась только одна проблема. Тот самый ген, который позволяет им разговаривать! А еще собаки склонны переживать. Вслух.